Владимир Сорокин: Я верю, что Украина победит

Русский писатель Владимир Сорокин встретился с читателями в Литературном доме Цюриха (Literaturhaus Zürich) на 88-ой день войны России против Украины. Модерировал профессор славянского семинара Базельского университета Томас Гроб (Thomas Grob). С русского на немецкий переводила преподаватель этого же семинара Мария Шеврекуко (Maria Chevrekouko).

О красных сказках

Владимир Сорокин давно живет в Берлине. Он лауреат многих литературных премий. В России и за рубежом его почитают среди провидцев. А произведения 66-летнего писателя печатаются на трех десятках языков. В начале этого февраля вышел новый сборник на немецком. Он называется «Красная пирамида» («Die rote Pyramide», Kiepenheuer & Witsch 2022).

Подзаголовок уточняет: «Новые сказки от русских мастеров гротеска». В новинке девять историй в переводе Андреаса Третнера (Andreas Tretner) и Доротеи Троттенберг (Dorothea Trottenberg). Рассказы высмеивают житье-бытье и страхи посткоммунистической России, рисуют изувеченное советским красным строем и его распадом общество.

На полуторачасовой встрече отрывки из произведений Владимира Сорокина прочел актер Даниэдь Хайду (Daniel Hajdu). Поговорили также о литературе и политических настроениях времени.

«Швейцария для всех» публикует реплики Владимира Сорокина и фрагменты, которые он прочел.

О важности времён

Трудно говорить о временах. Это тонкие дела из литературной кухни. Сегодня мы будем читать из «Красной пирамиды». Это скорее прошлое, преимущественно советское время, хотя там есть и настоящее. Действие первого рассказа происходит в 1962 году. Я считаю советские годы очень важными, и не только для советской жизни. 1960-е помнят и на Западе. И не случайно действие этого мистического рассказа происходит в том времени.

Владимир Сорокин. «Красная пирамида»

«…подошел к лавке с облупившейся белой краской, сел.

Глянул на свои часы «Луч», подаренные ему отцом после поступления в МГУ: 18:42.

— Начнут без меня…

Достал сигареты, но передумал. Убрал.

— Идиотиум! — произнес он, сощурился на застрявшее в соснах солнце и сплюнул на пыльный, зашарканный настил.

Прошло 12 минут.

Потом еще 13.

Потом 20.

Поезда не было.»

О цене сказок

Мы [советские, российские] живем в стране, которая выпала из времени. Это началось в прошлом веке. Идея коммунизма и есть выпадение из времени. Это попытка создать параллельную жизнь и время. Например, сейчас в России на той самой Красной площади приняли в пионеры пять тысяч мальчиков и девочек — страна не хочет жить в XXI веке. Она боится нынешнего времени. Потому власть и народ живут в другом времени.

Вся советская жизнь была некой сказкой. И путинская Россия продолжает жить в этом же выдуманном сказочном мире. К сожалению, эти сказки дорого обходятся. XX век — это миллионы убитых людей. А XXI — развязанная в Украине бессмысленная и безумная война, которая уносит жизни людей и разрушает города. Все это — последствие сказок.

О цели литератора

Я не планирую заранее читательской реакции. Это не моя задача. Я, собственно, пишу для единственного читателя — для себя. И моя главная цель — удивить себя, то есть придумать что-то новое. И уже потом оказывается, что это рассчитывается по-другому. Но это обычное дело.

Дело в том, что нет литературного зеркала, в которое мог бы посмотреть писатель и различить, что в нем самом изменилось. Я не вижу себя со стороны именно как меняющегося писателя. Но безусловно, я пишу тексты, которые непохожи на прежние, как мне кажется.

Владимир Сорокин. «Фиолетовые лебеди»

«С бутылкой и планшетом в руках Саша вошел в куб. Он был чуть повыше человеческого роста, внутри было очень жарко и душно. Но тут же заработал кондиционер.

Куб поехал наверх, к пещере. Саша положил планшет на стол, глянул на удаляющуюся землю. Стоящие на ней поодаль люди молча провожали его взглядами, заслоняясь руками от солнца. Саше показалось, что это пионеры, отдающие ему салют.»

О русской пирамиде

Внутри [российского государства] сказка. Опять мы возвращаемся к сказке. Наша власть — это пирамида, построенная еще Иваном Грозным. Пирамида власти, наверху которой один-единственный человек. И практически его психосоматика является государственной программой. И она распространяется на всю пирамиду. Его фантазии и есть наполнение этого государства, в этом смысле оно не пустое. Весь вопрос в этих фантазиях. Потому что, на самом деле, это — галлюцинации, сказки.

О разрушении наваждений

Мы подходим к теме о пользе художественной литературы. Безусловно, литература влияет на разрушение сказок и галлюцинаций. Думаю, что это сложное влияние. Во многом разрушение советской идеологии выполняла подпольная, запрещенная в Советском Союзе литература.

The Rolling Stones. Sympathy for the Devil

«I stuck around St. Petersburg
When I saw it was a time for a change
Killed the Czar and his ministers
Anastasia screamed in vain
I rode a tank, held a general’s rank
When the Blitzkrieg raged and the bodies stank»

«Я застрял в Санкт-Петербурге
Когда узрел, что время для перемен
Убили царя и его министров
Анастасия стенала зря
Я ездил на танке, имел чин генерала
Когда блицкриг зверел и воняли тела»*

Не только The Beatles и The Rolling Stones разрушали советскую идеологию, но и литература. Причем влияние это было взаимным. Например, Мик Джаггер написал «Sympathy for the Devil», прочитав английский перевод «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова.

Владимир Сорокин. «Хиросима»

«Зато Зельдин, Петюх, Никола, Нюра и Маша наблюдали сначала череду оранжевых и алых вспышек, которые плавно перетекли в угрожающее багровое сияние. Затем багровый свет стал мутнеть, голубеть, синеть и вдруг распахнулся громадно-бесконечным пространством. Это был невероятно просторный, пепельно-серый ландшафт, озаряемый с тёмно-фиолетового неба огромной полной луной. Несмотря на ночь, было светло как днём. Луна подробно освещала невысокие руины выжженного города. Звёздная россыпь сверкала в небе. Посреди руин шла обнажённая женщина. От её белого, облитого лунным светом тела исходил завораживающий покой. Она не принадлежала миру, по праху которого ступала. В руинах и пепле лежали покалеченные взрывом люди. Некоторые стонали, некоторые были уже мертвы. Но стоны людей не нарушали покоя женщины. Она плавно двигалась, переступая через мёртвых и стонущих. Искала что-то другое. Наконец она остановилась. Среди оплавленных кирпичей лежала смертельно раненная щенная сука. Большая часть её тела была сожжена, кости рёбер торчали сквозь клочья шерсти и кожи. Тяжело дыша и слабо повизгивая, она старалась разродиться. Но сил на роды уже не оставалось. Собака умирала, вздрагивая всем изуродованным телом и бессильно напрягаясь. Кровавая слюна тянулась с её алой пасти, розовый язык вывалился.

Женщина опустилась на пепел рядом с собакой. Положила свои белые руки на опалённое брюхо суки. Нажала. Грязно-кровавые ноги собаки слегка раздвинулись. Она слабо взвизгнула. Из чрева её стали выдавливаться щенки: один, другой, третий, четвёртый и пятый. По телу суки прошла судорога. Она покосилась безумным влажным глазом на женщину, зевнула и умерла. Мокрые чёрные щенки вяло шевелились, тычась мордочками в серый пепел. Женщина взяла их на руки, приложила к своей груди. И слепые щенки стали пить её молоко.»

О том, что останется

Я чувствую, что русская литература не будет такой, как прежде. И Россия теперь, как и образ русских, не будут прежними. Думаю, что нечто подобное уже было и в 1940-е годы в Германии… Были люди, например, которые тогда говорили, что они больше никогда не будут читать немецких авторов, учить немецкий язык. Это естественная реакция на ужасы войны.

Думаю, что немецкая литература изменилась после войны. Могу сказать по личному опыту, возможно, я ошибаюсь, но она стала слабее, чем немецкая литература первой половины XX века. Вероятно, нечто подобное случится и с нашей литературой. Если говорить о бородатых классиках, то их трудно отменить, что бы ни случилось. Потому что они уже часть мировой литературы. И не важно, что они русские.

О литературном влиянии

Вы хотите, чтобы я назвал проценты [литературы, которая должна лечить от ран]? Издатели отмечают, что сейчас, когда [российское] телевидение превратилось окончательно в милитаристскую пропаганду, тиражи серьезной литературы растут.

Литература всегда влияла и на другие искусства. Сейчас Корнель Мундруцо (Mundruczó Kornél) снимает в Европе сериал (отвечает на вопрос. — Прим. ред.) по моей «Ледяной трилогии» [«Путь Бро», «Лёд», «23000»]. Этот венгерский актер и режиссер театра и кино довольно известен в Европе. Это давний замысел, и теперь он осуществляется.

Хотя конечно, литература нынче играет более скромную роль, чем в 1960-е годы. Сегодня есть социальные сети, YouTube, блогеры. И они сейчас занимают то же самой место, что и подпольные писатели ранее. Думаю, что литература сейчас влияет и на эти медиа, в том числе косвенно, не напрямую.

Может быть, это влияние трудно различить сразу, но оно безусловно есть. Дело в том, что Россия по-прежнему многоцентристская страна. Она очень зависит от слова: и от печатного слова, и от слова на мониторе. Все блогеры ощущают себя писателями, но настоящая литература влияет на них. Просто они не любят в этом признаваться.

О победе Украины

Думаю, что одни интеллектуалы с путинским режимом не справятся, а помогут им украинцы на фронте. Собственно, сейчас я думаю, что будущее и Украины, и России решается там на самом деле. Собственно, как и во времена нацизма. Тогда многое решилось на фронте. А интеллектуалы будут уже это оценивать и интерпретировать, и объяснять людям.

Потому что солдаты победят. Я верю, что Украина победит. Но кто-то должен объяснить эту победу. И это будут интеллектуалы, ну и писатели, поэты. Обычно это бывает после войны. Великие романы и великие стихи во время войны не пишутся: говорят пушки. Но — мы подождем.

Встреча с Владимиром Сорокиным собрала в Литературном доме Цюриха полный зал. 22 мая 2022 г. (© schwingen.net)

Дополнительно:

Vladimir Sorokin. «Die rote Pyramide»

Erzählungen

Übersetzt von: Andreas Tretner, Dorothea Trottenberg