«Москва будущего начинается с сегодняшних спальных районов»

На этой неделе в прокат выходит «Мишень» — фильм режиссера Александра Зельдовича по сценарию писателя Владимира Сорокина. Для них это уже вторая совместная работа — в 1999 году был снят фильм «Москва». Действие новой картины происходит в 2020 году, а сюжет переосмысливает роман Льва Толстого «Анна Каренина». Владимир Сорокин, который в последнее время не дает интервью, сделал для «МН» исключение и рассказал о том, насколько Москва будущего в «Мишени» соответствует представлениям о ней Путина и Суркова.

— Последнее время стал очень популярен литературный жанр мэшап. Вы с Зельдовичем еще с начала нулевых занимаетесь примерно тем же самым в кино. Если в «Москве» вы скрещивали Чехова с реалиями 90-х, то в «Мишени» — Толстого и Москву будущего. Почему за основу сценария вы уже не первый раз берете классику отечественной и мировой литературы?

— Наверное, потому, что любим классику. На нее всегда так приятно опереться. Как на прабабушкин комод.

— Изменения, что произошли в вашем фильме с Москвой к 2020 году, — они, на ваш взгляд, положительные или отрицательные? «Мишень» — это утопия или антиутопия?

— На мой взгляд, скорее утопия, чем антиутопия. В фильме показана Россия будущего, та самая, о которой мечтают Путин и Сурков: феодальная вертикаль власти, сословное расслоение, высокие технологии. Мы с Зельдовичем построили такую «идеальную» Россию в качестве декорации для театра наших героев. Эта страна похожа на сон. Для наших героев этот сон вроде бы вполне комфортный. И тем не менее они жаждут проснуться. И пробуждаются. Мучительно.

— Откуда взялась дата 2020 год? Почему не 2030-й или 2050-й?

— 2030 год — это время действия «Дня опричника», 2050-й — «Голубого сала». Надо было выбрать некий третий вариант, чтобы не повторяться.

— Главный герой фильма, которого играет Суханов, живет в районе Остоженки, где построен жилой комплекс «Золотая миля». Вам тоже кажется, что Москва будущего начинается именно там, а не где-нибудь в окрестностях «Москва-Сити»?

— Москва будущего, как мне кажется, начинается с сегодняшних спальных районов. Ими и закончится.

— Несмотря на то что действие «Мишени» происходит в будущем, в фильме в основном затрагиваются проблемы прошлого. Герои постоянно произносят слова «свобода», «любовь», «молодость», «счастье». Это отсылка к советским шестидесятым годам?

— Я не вижу прямой связи. Вообще-то эти слова люди произносили и двести лет назад. И две тысячи.

— Почти все атрибуты будущего вроде телефона или специальных очков героя Суханова вы придумали вместе с Александром Зельдовичем. Что вас вдохновляло на их создание?

— Я вдохновлялся возможностью построения утопического мира. Это особое чувство. Уверен, что Джордж Оруэлл, придумывая ангсоц, телескрин, Министерство правды и джин «Победа», испытывал то же самое.

— Александр Зельдович не очень любит распространяться о том, как вы с ним пишете сценарии. Может быть, вы расскажете?

— Сочиняем довольно интенсивно, надиктовывая на магнитофон. Потом я, получив распечатку, беру свой скальпель и прохожусь по диалогам. Затем начинается период вставок и поправок. И так до самых съемок.

— Как вы познакомились с Зельдовичем?

— В достопамятном 1995-м мы познакомились на премьере «Мании Жизели». И Саша сразу обратился ко мне с предложением по поводу «Москвы».

— Это вы выбираете режиссеров, с которыми хотите работать в кино, или они к вам обращаются за помощью?

— Я никогда не выбирал ни режиссера, ни издателя. Все происходит как бы само по себе.

— На съемочной площадке вы потом присутствуете?

— Временами. Процесс съемок — абсолютно загадочный, притягательный, наркотический, сновиденческий, театральный, психопатологический, брутальный, тошнотворный и невыносимый.

— У вас никогда не возникало творческих разногласий по поводу того, как должны выглядеть в кино те или иные вещи, сочиненные вами?

— Об этом лучше не думать. Писатель, рискнувший работать в кино, должен понимать, что есть большая разница между бумагой с буквами и простыней с цветовыми пятнами.

— Истории, рассказанные в ваших книгах, намного жестче тех, что вы пишете для кино. Почему так получается?

— Вы считаете фильм Хржановского «4» «мягким»? Не согласен.

— Владимир, расскажите, действительно ли существует круг людей, которые постоянно с вами работают? Художник по костюмам Александр Петлюра работал на «Мишени» и «Копейке» Ивана Дыховичного. Оператор Александр Ильховский снимал не только «Мишень» и «Москву», но и «4» Ильи Хржановского. Композитор Леонид Десятников писал музыку к обеим картинам Зельдовича.

— Каждый сценарий притягивает к себе своих людей. Мед притягивает пчел, говно — навозных мух. Конечно, бывает, что притягиваются совсем не те люди. Тогда получается плохое кино. У меня такого пока не было.

— Разрозненные новеллы, каждый раз по-новому собирающиеся в единую историю, можно назвать вашим творческим почерком? Так было и в «Москве», и в «Копейке», и в «4» и, так или иначе, в «Мишени».

— Да, я люблю готовить шашлык из историй. Потому что у меня их скапливается всегда предостаточно. Не суп же из них варить?!

— Видели ли вы фильм, поставленный по «Generation П» Виктора Пелевина?

— Нет, пока не видел. Признаться, «GП» — далеко не самая любимая моя книга у Виктора. Рано или поздно я посмотрю этот фильм, мнения о нем противоречивы. Но многие хвалят.

— Как думаете, почему к вашим текстам в кино обращаются чаще, чем к пелевинским?

— У Виктора многое в тексте связано с интонацией, с иронией. Собственно, как, например, и у Венички Ерофеева. Не существует визуального эквивалента иронии. Как снять внутренний монолог героя? Обе постановки «Лолиты», на мой взгляд, провальны. Не все можно снять. Но вообще-то у меня пока не было экранизации ни одного романа. Наверное, к счастью.