Копейка как жизнь и судьба

19 апреля 1970 года, под самое столетие со дня рождения Ленина, Волжский автозавод выпустил первый автомобиль ВАЗ-2101, который в народе сразу же прозвали «копейкой». За четырнадцать лет в бывшем СССР было изготовлено свыше двух с половиной миллионов таких «копеек», а теперь эта машина стала главной героиней так и названного в ее честь фильма Ивана Дыховичного, сценарий которого он написал совместно со скандально известным писателем Владимиром Сорокиным. Фильм сразу же объявили «культовым». Российская критика превозносит его на все лады, сулит всяческие призы на отечественных и международных кинофестивалях и призывает владельцев кинотеатров выпустить картину в широкий прокат. Но даже в Москве «Копейка» идет всего в одном кинотеатре, и дело тут, по-моему, совсем не в засилии на российских экранах голливудской продукции, а в том, что народу до смерти надоела «чернуха», которой его потчуют последние 15 лет.

Главный герой фильма, как уже было сказано, маленький жигуленок под номером 0000000001, который на протяжении двух часов экранного времени меняет около двадцати хозяев. Только появившись на свет, первая «копейка» попадает в семью члена Политбюро ЦК КПСС, страдающая алкоголизмом дочь которого тут же наезжает на ней на молоденького офицера охраны, впоследствии ставшего ее мужем и получившего за это генеральские погоны (прозрачный намек на семейство Брежневых-Чурбановых). Он дарит «копейку» своим родителям, которые, будучи типичными советскими пенсионерами, больше всего на свете любят фигурное катание и колбасу, и поэтому выменивают автомобиль на машину по производству этой самой колбасы. Новый владелец — грузин Гия — дарит «копейку» своей любовнице, актрисе модного театра. От нее она попадает к физику-теоретику из Новосибирского Академгородка, который очень любит Галича, но вынужден заниматься любовью с женой под песни Высоцкого. Однажды, застряв на этой машине в снегу и выйдя из нее справить малую нужду, физик делает гениальное открытие, за которое ему присуждают Государственную премию, и он решает подарить автомобиль своему любимому Галичу, чтобы таким образом выразить протест против ненавистной Советской власти, которой, как сообщает закадровый голос, «он обязан всем в своей жизни». Но тут как раз в Академгородок приезжает с концертом Высоцкий (его действительно очень похоже играет Игорь Арташесов). Он соблазняет жену физика, и «копейка» достается ему. Впрочем он по пьянке тут же продает ее случайным прохожим.

Далее перед нами предстает дочь агента КГБ, которая ненавидит своего отца за то, что тот, памятуя о своей бедной юности, когда у него было всего две рубахи и одна пара брюк, отказывается привезти ей из заграничной командировки джинсы. Решив заработать на заветные западные штаны сама, она становится валютной проституткой, чем сводит своего папашу в могилу, но зато завладевает его машиной, в которой теперь свободно предается разврату с инстранцами. От нее «копейка» переходит к художнику-авангардисту, который продает свою мазню сбывающим ее за границу «браткам». При этом он является сексуальным маньяком, а по выходным отправляется за город, где проходит языческий обряд очищения.

От художника «копейка» попадает к карточному шулеру, который развозит лохов на Черноморском побережье и в конечном итоге, решив эмигрировать, выменивает автомобиль на благосклонность коррумпированного работника ОВИРа. В это время в России начинается «перестройка», и на сцену выходят новые персонажи — бандиты. Они пытаются отнять нашу «копейку» у постоянно ремонтировавшего ее слесаря-алкоголика Бубуки (его сыграл лидер рок-группы «Моральный кодекс» Сергей Мазаев), а он в отместку разбивает их шестисотый «мерседес» и топит свою любимую машину в Москва-реке.

Оттуда она всплывает уже в 90-е годы и попадает к бандиту-предпринимателю, которого вскоре, естественно, убивают. В финале в «копейку» забирается ватага бездомных ребятишек и отправляется кататься по городу. Так авторы завершают свой построенный на тех же принципах, что и «Декамерон» или «Золотой осел», рассказ о последних тридцати годах жизни страны, которая из СССР постепенно превратилась в Россиянию. Замысел, конечно, хорош и в достаточной степени оригинален, но, как мне кажется, серьезного фильма у Дыховичного с Сорокиным все же не получилось. Погубила их, во-первых, любовь к кавээношному юмору и капустникам, а во-вторых, нелюбовь к своим героям. Смеяться над людьми вообще гораздо легче, чем любить их или, по меньшей мере, уважать. А для того, чтобы выставить в виде уродов весь народ, большого ума не надо, особенно в наше время, когда этим не занимается, как говорится, разве что только ленивый. Хохмы Сорокина-Дыховичного вполне приемлемы для газетных фельетонов, но для серьезного искусства, на которое несомненно «замахивались» авторы «Копейки», они смертельны. Весь их фильм, начинаясь довольно забавно, вырождается в построенный на пересказывании бородатых анекдотов балаган, то есть зрелище не только не смешное, но и невыносимо скучное. И вина тут, на мой взгляд, не столько Дыховичного (который в свое время снял вполне достойную, хотя и несколько заумную картину «Музыка декабря»), сколько Сорокина, о котором, наверное, стоит рассказать чуть подробнее, тем более, что он сейчас оказался замешанным в крупный «литературно-политический» скандал.

Родился Владимир Сорокин в 1955 году, закончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности имени Губкина, в 1985 году написал роман «Очередь», опубликованный в парижском издательстве «Синтаксис» и сразу же принесший ему известность. За этой книгой последовали романы «Норма», «Роман», «Тридцатая любовь Марины», «Сердца четырех», «Голубое сало», «Пир» и «Лед», а также нескольких сборников рассказов и киносценариев. Сорокин считается одной из ключевых фигур российского постмодернизма (обо всем на свете берущийся судить Петр Вайль сравнил его как-то с Квентином Тарантино), то есть такого направления в современном искусстве, которое, заведомо отказываясь от какой бы то ни было оригинальности, все строится на — чаще всего глумливых и издевательских -перепевах и пережевывании того, чтобы было создано раньше. Сам по себе этот прием исчерпывает себя в литературе маленьким рассказом, в кино — пятиминутной короткометражкой, а в изобразительном искусстве — каким-нибудь небольшим плакатиком. Дальше все приедается и превращается в бесконечные повторы, то есть в пережевывание уже неоднократно пережеванного и переваренного. Очень любимый «узкими кругами» столичной интеллигенции, такой подход никак не может обеспечить писателю ни настоящей известности, ни относительно приличных гонораров, зависящих, как известно, от тиражей, а значит, от народного признания и любви.

Сорокин все это прекрасно понимал с самого начала. И поэтому свои постмодернисткие опусы он щедро украшал шокирующими сценами, которые должны были не столько привлечь новых поклонников, сколько создать вокруг его имени шумиху и скандал. Так, весь роман «Норма» построен на том, что его герои — простые советские люди — должны каждый день съедать определенную норму экскрементов, а в романе «Голубое сало» есть сцена орального секса между Хрущевым и Сталиным. Все это снискало Сорокину сомнительную славу «самого омерзительного писателя за всю историю русской литературы», к чему он, собственно говоря, и стремился. Правда, со временем, как это всегда и бывает в таких случаях, «шоковость» его произведений несколько поблекла, и Сорокину срочно потребовалось придумывать что-то новое для того, чтобы вновь оказаться в центре всеобщего внимания. В том, что он как человек очень творческий обязательно что-нибудь придумает, я ни минуты не сомневался и оказался совершенно прав.

Несколько месяцев тому назад пропутинское молодежное движение «Идущие вместе» провело довольно странную акцию. Москвичам предложили сдавать книги Сорокина, еще одного постмодернистского «столпа» Виктора Пелевина и Карла Маркса в обмен на сборник произведений Бориса Васильева. Сам Васильев моментально от этой акции открестился, сообщив, что представители «Идущих» выпросили у него книжки, пообещав бесплатно раздавать их в метро, а никак не обменивать на литературу-макулатуру, которую, как выяснилось, они еще и собирались сжечь. В общем акция провалилась, но за ней тут же последовала еще одна. Примерно месяц тому назад все теми же «Идущими вместе» против Сорокина был подан судебный иск, в котором его обвиняли в распространении порнографических материалов. Литературная экспертиза, проведенная ОВД «Замоскворечье», установила, что в романе «Голубое сало» действительно имеются сцены порнографического содержания, после чего против писателя было возбуждено уголовное дело по статье 242 Уголовного кодекса Российской Федерации (распространение порнографических материалов). Статья эта, кстати, предусматривает наказание в виде штрафа в размере от пятисот до восьмисот минимальных размеров оплаты труда либо в виде лишения свободы на срок до двух лет.

За Сорокина тут же вступились все правозащитные организации России, и даже госдепартамент США счел необходимым подать голос из-за океана. Сам писатель поспешил причислить себя к жертвам нового российского тоталитаризма и в одном из своих недавних интервью заявил, что, в отличие от Эдуарда Лимонова, который сидит в тюрьме за политику, его-де, бедного, собираются судить за литературу. Этим он себя в общем-то и выдал, потому что, если кто и может считаться жертвой путинского режима, так это, несомненно, Лимонов, которого уже больше года держат в тюрьме и скорее всего там и сгноят. Сорокин же сознательно строил свое творчество на критике, уже разрешенной режимом, и поэтому этот режим поддерживающей. Мерзости же всякие он вставлял в свои произведения исключительно для эпатажа, и к литературе все это никакого отношения не имеет и иметь не может.

А тут еще из Москвы подоспели сообщения о том, что вся акция «Идущих вместе» была организована и, как сейчас модно говорить, спонсирована Маратом Гельманом — одним из главных идеологов предвыборных кампаний сначала Ельцина, а затем и Путина, но вообще-то больше известного в качестве владельца художественной галереи, где однажды под видом «художественного перформанса» зарезали живую свинью, предварительно написав на ней масляными красками слово «Россия».

После этого все окончательно встало на свои места. Большой специалист по так называемому «пиару», Гельман решил по дружбе помочь своему стремительно терявшему популярность приятелю Сорокину, которому, конечно же, никакое уголовное заключение не грозит, а просто нужен был очередной скандал для привлечения внимания.

Возвращаясь же к фильму, с которого мы начали этот разговор, остается только сказать, что цена ему в общем-то копейка, да и то в базарный день. Или, в переводе на нашу традиционную десятибалльную шкалу, единица. И дело тут даже не в моей, как всегда субъективной, оценке, а в том, что создатели сами оценили в эту «копейку» и свою жизнь, и свою судьбу, и все свое творчество.

Август, 2002