Очередь

— Товарищи, кто последний?

— Наверное, я, но за мной еще женщина в синем пальто.

— Значит, я за ней?

— Да. Она щас придет. Становитесь за мной пока.

— Вы будете стоять?

— Да.

— Я на минуту отойти хотел, буквально на минуту...

— Лучше, наверное, ее дождаться. А то подойдут, а мне что объяснить? Подождите. Она сказала, что быстро...

— Ладно. Подожду. Вы давно стоите?

— Да не очень...

— А не знаете, по сколько дают?

— Черт их знает... Даже и не спрашивал. Не знаете, по сколько дают?

— Сегодня не знаю. Я слышала, вчера по два давали.

— По два?

— Ага. Сначала по четыре, а потом по два.

— Мало как! Так и стоять смысла нет...

— А вы займите две очереди. Тут приезжие по три занимают.

— По три?

— Ага.

— Так это целый день стоять!

— Да что вы. Тут быстро отпускают.

— Чего-то не верится. Мы вон с места не сдвинулись...

— Это там подошли, которые отходили. Там много.

— Отойдут, а потом подваливают...

— Ничего, щас быстро пойдет...

— Вы не знаете, по сколько дают?

— Говорят, по три.

— Ну, это еще нормально! Возле Савеловского вообще по одному.

— Так там нет смысла вообще больше давать, все равно приезжие разберут все...

— Скажите, а вчера очередь такая же была?

— Почти.

— А вы и вчера стояли?

— Стояла.

— Долго?

— Да не очень...

— Не очень мятые?

— Вначале ничего, а под конец всякие были.

— Сегодня тоже, наверное, получше разберут, а плохие нам достанутся.

— Да они все одинаковые, я видел.

— Правда?

— Ага. Плохие они отбирают.

— Да, отберут они! Жди!

— Обязаны отбирать и списывать.

— Да бросьте вы! Обязаны! Они наживаются на этом будь здоров...

— Ну, посмотрим, чего спорить...

— Вон женщина идет. Вы за ней.

— Это та высокая?

— Да.

— Я за вами, значит?

— Наверное. Я вот за этим гражданином.

— Тогда я за вами.

— А я за вами.

— А вы за мной, хорошо. Теперь мне отойти можно?

— Конечно.

— Я на минутку, мне белье получить... это рядом...

— Они до шести сегодня?

— Кажется, до шести...

— Я тогда попозже сбегаю...

— Вы не видели, там капусту не привезли?

— Нет. Там за апельсинами очередь, а капусты нет.

— Так она плохая еще, ее брать смысла нет.

— На Ленинском давали молодую, вполне хорошая.

— Да ну! Одни листья.

— Молодая очень полезная.

— Вон подходят как, совсем обнаглели. Мужчина, зачем вы пропускаете?! Что, нам целый день стоять?! Подходят, подходят!

— Они занимали, отошли просто...

— Да ничего они не занимали!

— Мы занимали, чего вы кричите.

— Ничего вы не занимали! Я здесь с самого утра стою!

— Они занимали, я видела...

— Займут, а сами уйдут на полдня.

— А по-моему, они не занимали. Я их не видел.

— Занимали.

— Занимали, занимали...

— Да занимали они, успокойтесь!

— Сами успокойтесь!

— Ладно, не надо кричать из-за пустяка. Люди стояли, отошли. Ничего страшного...

— Чего-то она медленно отпускает...

— А вы видите?

— Немного.

— Та рыжая плохо отпускает. Вчера как вареная двигалась.

— А там одна разве?

— Две.

— А я не вижу...

— А вы подойдите сюда, тут видно.

— А, да. Две. Та вроде побойчей.

— Черненькая быстрей отпускает.

— Да обе они нормально работают, просто народу много.

— Народу всегда много.

— А те еще копаются, выбирают.

— Так... совсем ни с места...

— Ничего, щас побыстрей пойдет.

— Хоть бы по три давали.

— Дадут.

— Успеть бы...

— Нам хватит.

— Вчера когда кончились, не знаете?

— Не помню что-то... я ушла...

— Простите, я не за вами?

— Нет, вы впереди.

— А, да. Я за вами.

— За мной.

— Еле успел.

— А что, они рано закрывают сегодня?

— За мной уже не пускали.

— Надо же...

— Скажите, а масло вы не на той стороне брали?

— Нет, в центре.

— На той утром было по три пятьдесят, а щас нет ничего.

— У них после обеда бывает...

— Утром тоже иногда привозят... Ну, что там они. Трепятся по часу!

— Опять грузины подошли... во, видите, видите, как у него просто! Женщина! Не пропускайте их! Наглецы!

— Наберут по двадцать штук, а потом перепродают.

— Это ясно... Вот, правильно. И этого тоже гони!

— Вы не знаете, эта прачечная ничего?

— Хорошая, по-моему. Только делают медленно.

— Долго?

— Да. Месяц.

— Долго как. Но вещи не пропадают?

— Редко.

— Это хорошо... вон, опять грузин подошел...

— Я еще не разу не видел, чтоб грузин в очереди стоял.

— Знаете — наверное, пойду...

— Уходите?

— Да. Уже третий час, а все ни с места...

— Вы последний?

— Я.

— Девушка, проходите сюда. Тут молодой человек ушел, становитесь вместо него.

— Спасибо.

— Да не за что. Это ему спасибо. Вы гвоздики на рынке брали?

— Нет. В магазине.

— Это вот в этом, который направо?

— Да.

— Хорошие какие. Везучий человек.

— Да там все такие большие.

— Мне вот никогда такие не попадались. А вы, значит, везучая.

— Да при чем здесь я.

— Ну, как же. Таким симпатичным всегда везет.

— Глупости все это... А вы долго стоите?

— Не очень.

— Медленно двигается?

— Теперь будет значительно быстрее.

— Почему?

— Потому что вы подошли.

— Да что вы, ей-богу! Остряк-самоучка!

— Обижаете. Не самоучка.

— А что ж, учились где-то?

— Учился.

— И где же?

— Везде и повсюду.

— С миру по нитке, значит?

— Ага. Простите, а как вас зовут?

— А зачем вам?

— Очень нужно.

— Ничего вам не нужно. Не скажу.

— Ну, скажите, пожалуйста.

— Ну, а зачем вам?

— Ну, что вам, жалко, что ли?

— Да не жалко. Пожалуйста. Лена меня зовут.

— А меня Вадим.

— Ну и что?

— Да ничего. Просто легче дышать стало.

— Ой, не могу!

— Чего не могу?

— Да ничего.

— Что — ничего?

— Да стойте вы спокойно, молодой человек!

— А я вам не мешаю, между прочим.

— Стоит и ла-ла-ла, ла-ла-ла. Помолчал бы немного.

— Вы бы помолчали.

— Вот-вот, помолчал бы.

— Вы и помолчите. Не нервничайте.

— Сам и нервный.

— Да ну вас... Лена, а вы не в текстильном, случайно?

— Угадали.

— А чего тут угадывать. Текстильный в двух шагах — раз, вы — симпатичная девушка — два. Все сходится.

— Как у вас все просто... во, как напирают...

— Эй, потише там, чего вы прете!

— Это передние прут, а не я!

— Кошмар какой! Да осторожней, черт...

— Ой, они нас раздавят... мужчина! Ну, осторожней, в самом деле!

— Да это не я!

— А что это такое? Почему мы назад двигаемся?

— Что там случилось?

— Не видно ничего...

— Эй, гражданка, что там такое?

— А это они очередь выправляют.

— Ерунда какая-то... я тут час назад стоял... зачем это нужно...

— Ну куда ж, еще немного...

— Зато так быстрей пойдет.

— Вряд ли. Толкаются, чего толкаться?

— Да я не толкаюсь, я стою спокойно.

— А прачечная закрылась, мужчина?

— Да. Я ж говорю — еле успел.

— Опоздали. После обеда теперь.

— Лена, давайте мне вашу сумку.

— Да что вы, не надо.

— Давайте, давайте.

— Да не надо, я сама подержу.

— Давайте, а то сам возьму!

— Ну, если вам так хочется... пожалуйста...

— Ух ты, тяжелая какая! Как вы несли такую?

— Так и несла.

— А что здесь — гантели?

— Книги.

— Понятно.

— У нас только что сессия кончилась.

— Ну, поздравляю! Я и забыл давно слово это.

— А вы что кончали?

— МГУ.

— Как здорово. А какой факультет?

— Исторический.

— Интересно. Для меня история всегда была темным лесом.

— Ну это потому, что вы ею не занимались серьезно.

— Может быть. Но вообще-то это ведь здорово интересно — цари там разные, войны, ледники... Вадим, а вы не знаете — чье производство?

— Говорят, югославские.

— Чешские.

— Вы точно знаете?

— Так я вчера стояла за ними.

— Вот видишь, Лен, — чешские. Ничего, что я на ты?

— Пожалуйста. А правильно они догадались очередь выпрямить. Так быстрее идет.

— Вроде бы.

— Парень, закурить не будет?

— Будет. Держи.

— Спасибо.

— Ты не в курсе, у них большой завоз?

— Вот чего не знаю — того не знаю.

— Ну, до нас-то хватит?

— Старик, спроси чего полегче.

— Картошку молодую понесли...

— А это из овощного, наверно.

— А я только оттуда. Никакой картошки не было.

— Да это с рынка.

— С рынка, конечно. Эй, парень, у тебя упало.

— Спасибо...

— Так ты его опять в химчистку понесешь!

— Да ничего страшного... немного в пыли...

— Слушай, а ты тут рядом живешь?

— Вон в том доме.

— Тут нет где-нибудь парикмахерской?

— А что, ты хочешь изуродовать свои чудесные волосы?

— Ну, это мое дело... ой, чего вы напираете...

— Не напирайте.

— Да не напираю я ничего. Это там вон.

— Все ноги отдавили... Так здесь есть парикмахерская?

— Есть. Правда, не так близко, но есть. Знаешь... как бы тебе объяснить... пройти надо полквартала прямо, а после — направо. Улочка такая узенькая.

— Как называется?

— Не помню... переулок какой-то...

— Значит, прямо и направо?

— Да. А вообще-то идем я тебя провожу, а то будешь плутать.

— Да зачем! Я найду.

— Пошли, пошли.

— А очередь?

— Ты думаешь, пропустим? Ты что! Вон за нами сколько выстроилось, посмотри.

— Ух ты! И конца не видно.

— Извините нас. Мы на полчасика отойдем, можно?

— Пожалуйста.

— Пошли.

— Да... Никто стоять не хочет.

— А чего им. Молодежь. Скучно.

— А нам не скучно, что ли?

— Они набегаются, а тут парься на жаре.

— Да. Печет-то как... И вроде облачко было, а щас — на тебе!

— А сколько обещали сегодня?

— Двадцать три.

— А щас небось все двадцать пять.

— Да нет, меньше...

— Да точно — двадцать пять!

— Это кажется только. Просто ветра нет — вот и духота.

— Странно. Вон тополя качаются немного, а ветра не чувствуется. Прохлады нет.

— Так в городе — какая прохлада. Для прохлады река нужна, трава. А тут пыль, да асфальт...

— Там впереди тенек от дома-то...

— До него еще достояться надо... не двигаемся совсем...

— Ну, прошли, прошли. Вон урна позади уже.

— Так она, по-моему, всегда была позади.

— Нет, что вы.

— Пойти мороженого купить, что ли... отойду на минутку...

— Вы мне не купите? За двадцать восемь... вот я вам дам...

— Давайте.

— Если вам не трудно...

— Там небось за мороженым тоже очередь.

— Да, маленькая, ничего страшного.

— Как она в пальто стоит! С ума сойти.

— Не говори...

— А может, холодно человеку. Есть болезнь такая.

— Вы не знаете... не знаете, какой цвет?

— Разный.

— Там, говорят, светло-коричневые в основном.

— А темных нет?

— Есть и темные.

— Это хорошо.

— Мне-то вообще хотелось потемней...

— Ну, это как повезет. У них непременно.

— Да. Как товар поступает, так и нам...

— Простите, я не за вами стоял?

— Нет, вы за этой женщиной.

— А, да, да...

— Отойдут, а потом спрашивают...

— А что такое?

— Да вон... чего она кричит...

— Влез кто-то...

— А это кто...

— Правильно, правильно...

— Вот дурак-то...

— Гнать надо просто, да и все...

— Время теряем только.

— А вы поставьте сумку сюда. Тут удобно. На выступ.

— Точно.

— Вчера, говорят, в центре давали.

— Ну, там не подступишься.

— Зато темно-коричневые все.

— Правда?

— Да.

— Да их выбрасывают иногда, разве угадаешь где.

— Тут-то и то как снег на голову... еле успела...

— А мне соседка сказала. Вчера.

— Это через продавцов, наверно?

— Не знаю...

— Господи, ну что ж они так долго...

— Опять подошел. Ну, наглец!

— А его просто не подпускать надо.

— Детина здоровый какой, а чем занимается.

— У вас течет из сумки.

— Ой, спасибо! Это мясо... оеей... Федь, подержи...

— Давай, давай скорее.

— Да держи за ручку, чего ты...

— Вынь его из-под хлеба... сюда...

— Держи.

— Володя!

— На весу держи, ну что ты!

— Не кричи...

— Володя!

— Неужели по три дают?

— Вроде дают.

— Я за вами, да?

— Точно. За мной. Быстро купили?

— Ага. Вот сдача. Только оно течет немного...

— Ничего. Спасибо. Ой. Не обкапаться бы.

— Я боялся, что кончится.

— Уже кончалось?

— Ага.

— Володя! Ну, что ты там стоишь?! Иди сюда!

— Это по двадцать восемь?

— Ага. Там только такое и по десять.

— Фууу... жара какая...

— Еще немного и тенек. А там близко.

— Сереж, возьми...

— Давай я на коляску повешу.

— Паразиты все-таки... смотри, как лезет...

— Надо пойти и сказать им. А то так налезут и не достанется ничего.

— Конечно.

— Бессовестный...

— И баба с ним. Хабалка.

— Ну, что это такое, в конце концов...

— Вы на брюки себе льете, гражданин.

— Ой! Протекло... а ну его... весь извозился...

— Зина, а ты привались к стенке, привались...

— Ничего, она девочка взрослая, простоит как все. Правда, постоишь? А?

— Постою.

— Ну вот, молодец.

— Вы не в «Сыре» масло брали?

— Нет. Вон в том.

— А там же нет.

— Я утром брала.

— Аааа... То-то оно мягкое, смялось-то...

— Домой не дойду никак! Смех!

— Я тоже. Как вышла в двенадцать, так в трех очередях успела настояться.

— Ну вот. Хоть один милиционер пришел.

— Надо бы по два давать, а то не хватит.

— Хватит, хватит. Они по мелочам не торгуют.

— А вы не знаете, какая подкладка?

— Рыбий мех.

— Не теплая?

— Не-а.

— Плохо.

— Чего ж плохого.

— Ничего...

— Володя, не бегай здесь. Щас машина поедет.

— Не бегай, мальчик. Тут место опасное — поворот.

— Вот и стой здесь.

— Мам, я пить хочу.

— Стой, не капризничай.

— Ну, мам! Попить хочу.

— Я кому говорю! Давай руку! Стой рядом.

— Пришел и ушел. Тоже мне, милиция...

— А они не переработают, не бойсь.

— Хоть бы за порядком следил.

— Черножопые опять вон полезли. Вот гады!

— Не пускать их надо.

— Они везде пролезут.

— Мам! Я пить хочу!

— Замолчи!

— А вы бы сходили с мальчиком. Тут автоматы рядом.

— Где?

— Тут пройти немного, до «Синтетики».

— Спасибо. Тогда я отойду на минуточку... Володя, пошли...

— Мам, а у нас есть три копейки?

— Есть, есть... пошли... значит, я за вами...

— Сережа, поставь к стене.

— Фу, тут полегче, в теньке-то...

— Достоялись! Ххе... хе...

— Ну вот, кажется, мы за вами. Да?

— Да, да.

— Становись, Лен.

— Что-то мало продвинулись...

— Ну да, мало! Видишь, уже дом пошел.

— Тут хорошо.

— Ага. В тени легче. Ну, что, высох?

— Высох. Смотри, красивый цвет какой.

— Я в лаках не понимаю.

— Почему?

— Не знаю.

— Тебе что — все равно, что ли?

— Ну да! Не понимаю, почему один лак лучше другого.

— Но есть никудышные цвета, а есть приятные...

— Бох с ними.

— А хорошая у вас парикмахерская.

— Понравилась?

— Да и народу мало.

— Теперь ты дорогу знаешь. Милости просим.

— Теперь знаю... слушай, а не знаешь, какая у них подошва?

— Манная каша, говорят.

— Серьезно?!! Вот здорово.

— Они симпотные, я видел.

— А я и не подступилась туда. Подойти нельзя даже.

— Я у женщины видел, которая купила.

— И цвет хороший?

— Хороший. Серовато-коричневый.

— Под замшу?

— Ага.

— Да что вы глупости говорите, молодой человек. Они же кожаные.

— Кожаные?

— Вот те на...

— Быть не может, я ж сам видел...

— Правильно. Только под замшу утром были, к обеду кончились. А сейчас — кожаные, темно-коричневые.

— Тьфу, черт!

— А мы стоим, как дураки. Вадим, я пойду тогда...

— Погоди... погоди...

— Чего погоди?

— Погоди... а может, эти тоже хорошие?

— Да ну! Чего хорошего.

— Но как же...

— Неужели ты будешь стоять?

— Ну, а какая разница между кожаными и замшевыми?

— Для меня большая.

— Лен, ну может, останемся?

— Нет. Я пойду. А ты оставайся.

— Ну посмотри, как близко уже! Ради чего стояли?

— Ничего себе близко...

— Оставайся, а?

— Нет. Я пошла. Привет.

— Я тебе завтра позвоню.

— Как хочешь... пока.

— Пока.

— Вот времена. Кожаные уже не нравятся.

— Дааа...

— Вы не оторвете мне газетки, хоть обмахиваться буду...

— Возьмите целую.

— Спасибо.

— Вроде двигаемся.

— Пора бы.

— Пойду посижу...

— Вадим.

— Ты?!

— Я передумала. Знаешь, действительно, какая разница...

— Умница... вот тебе за это...

— Веди себя прилично... все смотрят...

— Значит, стоим?! Ура!

— Не знаешь, в «Ударнике» что идет?

— Какой-то итальянский фильм.

— Хороший?

— Не знаю.

— Я сейчас хотела подойти к афише, узнать что идет, а там, представляешь, протиснуться нельзя.

— Почему?

— А наша очередь дотуда дотянулась. Хвост.

— До «Синтетики»?

— Ага.

— Быть не может.

— Может.

— Ничего себе.

— И, главное, новые встают.

— Тогда, конечно, есть смысл.

— Я тоже подумала.

— Да и мы близко совсем.

— Молодые люди, вы меня совсем к стене прижали...

— Извините.

— Ну вот... мы за вами?

— За нами. Напоили героя?

— Два стакана выдул. Стой здесь, не вертись...

— Я б и третий выпил, да трешки не было.

— Куда ж тебе третий? Ты б лопнул тогда.

— Не лопнул.

— Не лопнул?

— Не лопнул.

— Ну, герой!

— Скажите, вы эту кофточку на машине вязали или сами?

— Вручную.

— Хорошо как.

— Нравится?

— Да. А главное — шерсть красивая.

— Лен, я за мороженым сбегаю.

— Давай.

— Подходят и подходят... кошмар какой-то...

— Они стояли. Я видел.

— А я не помню что-то.

— Стояли, стояли. Точно.

— Тут не поймешь...

— Стояли, стояли...

— Что это он едет прямо на людей... Идиот...

— Не могли рядом остановиться.

— А что это за автобусы?

— Непонятно... Заказные какие-то...

— Ой, народу-то... откуда это...

— Три автобуса... вон третий...

— Ага... третий еще...

— Рабочие, наверно.

— Да нет. Какие это рабочие. Экскурсия.

— А куда экскурсия-то? Тут музеев рядом нет.

— А может, есть.

— Да нет, я тут сорок лет живу.

— Господи, народу-то! Выползли на жару...

— Здрасте... это что такое?

— Куда это они? Почему?

— Почему они становятся?

— Что это за безобразие?

— Вы куда лезете? Эй, мужчина, крикните им!

— Почему они лезут?! Хамы!

— Не пускать их! Кто это такие?!

— Сволочи! Смотри, смотри!

— Да что это в самом деле?! Позовите милицию!

— Женщина, сходите за милиционером!

— Мерзавцы!

— Наглецы какие!

— И все сразу!

— Милиция! Позовите милицию!

— Морду прям набить!

— Милиция!

— Вон идет, скажите ему!

— Смотри, смотри! А мы что ж?!

— А кто это такие?!

— Черт их знает! Приезжие, наверно.

— Деревня чертова! Перестреляла бы всех!

— Как просто — подошли и встали!

— Да скажите ему толково! Где он?

— Он туда пошел.

— Вон еще двое идут!

— Хорошо хоть милиция рядом...

— Но какая все-таки наглость!

— Первый раз такое вижу!

— А лезут-то, а лезут!

— Что милиция молчит?!

— Что он там, с мегафоном, спит что ли? Милиционер!

— Щас говорить будет.

— Вы видите его?

— Вижу. Вон на ящик встал.

— А, теперь вижу...

— А что тут говорить! Тут гнать надо хамов этих!

— Щас что-то скажет...

— Да что тут говорить...

— ГРАЖДАНЕ! ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ!

— А мы и не шумим...

— Чего они лезут-то?

— А кто это, пусть объяснит!

— ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ! ЭТИ ТОВАРИЩИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОЛУЧИТЬ ТОВАР ВНЕ ОЧЕРЕДИ. ТАК ЧТО НЕ ШУМИТЕ, СТОЙТЕ СПОКОЙНО!

— Кто это?!

— А кто они такие?!

— Что это за безобразие?!

— А мы что же?!

— Я ПОВТОРЯЮ. ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ И СОБЛЮДАТЬ ПОРЯДОК! ПОДЪЕХАВШИЕ НА АВТОБУСАХ ТОВАРИЩИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОКУПАТЬ ВНЕ ОЧЕРЕДИ!

— А мы как же?!

— Почему они имеют право?

— Я тоже имею право.

— Наглецы какие!

— Стояли, стояли и на тебе!

— Безобразие!

— Я ТРЕТИЙ РАЗ ПОВТОРЯЮ! ОНИ ИМЕЮТ ПРАВО ПОКУПАТЬ БЕЗ ОЧЕРЕДИ! ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ! СОБЛЮДАЙТЕ ПОРЯДОК! ИНАЧЕ Я ВЫВЕДУ ВАС ИЗ ОЧЕРЕДИ!

— А нас же и выведут. Идиот...

— Какое все-таки безобразие!

— Они что — раньше не могли сказать?

— Что ж нам — до вечера стоять?!

— СКОЛЬКО МОЖНО ПОВТОРЯТЬ! ПРОШУ ВАС НЕ ШУМЕТЬ!

— Стояли, стояли...

— Зин, я пойду, наверно.

— Нет, я все-таки не пойму, почему мы должны их пропускать?!

— Приехали и встали...

— Я тоже пойду.

— ПОДВИНЬТЕСЬ И ПРОПУСТИТЕ ТОВАРИЩЕЙ! ВСЕМ ХВАТИТ! И ШУМЕТЬ НЕ НАДО! НЕ НАРУШАЙТЕ ПОРЯДОК! ПОДВИГАЙТЕСЬ!

— Назад что ли?

— Господи...

— Да не толкайтесь вы!

— Я не толкаюсь, это впереди...

— Не торопись...

— ПОДВИГАЙТЕСЬ, ПОДВИГАЙТЕСЬ! ДРУЖНЕЙ!

— А все-таки откуда они приехали?

— Да наверное какая-нибудь конференция профсоюзная...

— Ну вот, на старое место...

— Мужчина, ну осторожнее, ей-богу... как слон...

— Я что ль виноват? Там напирают...

— Я за вами стояла?

— Вроде.

— А где женщина?

— А она ушла. Решила не стоять.

— Аааа... понятно. Знаете, там, оказывается, не чешские.

— А какие же?

— Шведские.

— Неужели?!

— Чего, правда?

— Хватило бы!

— Шведские, слышь, Петь?

— Тогда я стою.

— А что, завезли сейчас?

— Ага. Только что. Я у прилавка была.

— Много?

— Не знаю. Вроде много. И давать будут по одному.

— Это хорошо. А то эти оглоеды все расхватают.

— А вы не знаете, кто это такие?

— Понятия не имею. Приехали откуда-то.

— Мы на этом месте час назад стояли...

— Там два новых продавца появилось. Так что побыстрей пойдет.

— Хорошо бы.

— Лен, шведские, слышишь?

— Слышу. Встань к стенке, я на тебя облокочусь.

— Ага... вот так... удобно?

— Удобно.

— А фирма какая, не знаете?

— Я в этом не разбираюсь.

— Жаль...

— А цвет какой?

— Темно-синий, обычный.

— Быстро отпускают?

— Быстро. Их там четверо теперь.

— ГРАЖДАНЕ! СОЙДИТЕ С ПРОЕЗЖЕЙ ЧАСТИ! СОЙДИТЕ! БЛИЖЕ К ДОМАМ, БЛИЖЕ!

— Теперь будет целый день трубить...

— Дали игрушку в руки.

— Не знаешь, с Киевом сегодня играем?

— Сегодня.

— Посмотреть бы успеть.

— Успеем.

— Что-то сомневаюсь.

— Успеем, успеем.

— В ГУМе неделю назад американские давали.

— Ну, их мало выбрасывают.

— Шведские даже лучше. Они мягонькие такие, приятные.

— Зато фирма есть фирма.

— Да что за фирмой гнаться. Главное, чтоб удобно и красиво.

— Это понятно...

— А можно у вас журнальчик попросить?

— Пожалуйста.

— А я вам, хотите, Вечерку дам?

— Давайте.

— Не затекло плечо, Атлант?

— Спи, спи...

— НЕ НАДО ПИХАТЬСЯ, ТОВАРИЩИ! ИНАЧЕ Я БУДУ ВЫВОДИТЬ!

— Тебя б вывести, дурака...

— Опять на жаре. В теньке так стоялось хорошо...

— Щас быстро пойдет.

— Ооохаа... господи, стоять-то сколько...

— Володя, одень панамку!

— Жарко, мам.

— Одень, голова заболит.

— Ой... я совсем заснула... кошмар...

— А чего, поспи на здоровье.

— Там у вас про шахматы не пишут?

— Щас посмотрим... нет вроде.

— А, сейчас же этот, турнир какой-то...

— Межзональный в Испании.

— А с футболом-то лопухнулись, а?

— Если б не Дасаев, еще хуже могло быть.

— Точно. Такие плюхи вынимал.

— А Зофф какую вынул, с Бразилией когда они играли?

— Да, он тоже здорово стоит...

— Ветеран, а стоит как. Пойти мороженого купить что ль...

— А там закрыто уже.

— Точно?

— Точно.

— Смотри, чего это...

— Так он привык толкаться... колхозник, бля...

— Володя, хороший помидор?

— Он теплый, мам...

— Ты что, не напился?

— Напился. Мам, можно я пойду туда поиграю?

— Куда? Там машины ездят.

— Да нет, я туда вон.

— Ну иди. Только с площадки никуда!

— У тебя такие волосы чудесные...

— Да брось ты.

— Серьезно. Цвета льна. Знаешь, у Дебюсси есть такая прелюдия. Так и называется. Девушка с волосами цвета льна.

— Но это не про меня.

— Про тебя... про тебя... какие мягкие...

— Вадим... ты что... ну разве можно здесь...

— Пошли посидим там?

— Пошли.

— Мы на минуточку отойдем. Можно?

— Пожалуйста.

— Вы не знаете, который час?

— Без четверти пять.

— Как время бежит.

— Шастают и шастают. Не стоится им.

— Ну вот, полаял и пошел. Нет чтоб за порядком последить.

— Там еще двое, у прилавка.

— На кой черт этих пустили! Сказали бы все — не хотим. И всё.

— Легко сказать.

— Ага, я за вами был.

— Купили?

— Да куда там. А вот квасу напился.

— Где это?

— А тут недалеко. Прямо за углом и пару домов пройти.

— Серьезно?

— Ага. И народу мало.

— Пойду схожу.

— Товарищи, а мы тоже хотим.

— Мы сходим, а потом вы.

— Да! А квас весь кончится.

— Да чего вы боитесь, не кончится.

— Они побегут, а нам стоять. Нет уж. И так все отходят, да отходят. А мы стоим, как дураки.

— Правильно, давайте мы сначала, а потом вы. Молодой, постоишь.

— Да не в этом дело...

— Слушайте, а может, всем как-нибудь, а?

— Как это?

— Отойти большой группой.

— А задние завопят.

— А потом еще и не пустят назад...

— Ну да, не пустят. Пустят. Просто неудобно вообще-то...

— Товарищи, а давайте очередь подвинем туда?

— Как?

— А так! Это же совсем близко! Выгнем очередь и пусть все квас пьют. И удобно, и порядок соблюдается.

— А точно! Головастый ты парень! Двигаемся туда, товарищи!

— Зачем это?

— Там бочка с квасом!

— Правда?

— Парень пил только что. И народу нема. Подвинемся, да и квасу напьемся все.

— А что, действительно. Чтоб всем не бегать.

— А передние как же?

— Ну на всех-то понятно не хватит.

— А чего, подвинемся.

— Может, там тенек есть.

— Двигаемся, граждане!

— А где ж за углом-то? Чего-то не видно.

— Там, там за домом.

— Вон за тем?

— Нет, за следующим.

— Ой, не толкайтесь только.

— Выгибайтесь, товарищи, чего вы на месте топчетесь.

— А далеко однако...

— Вот и тенек.

— Ну, повалили табуном... куда бежите?

— Так перепутаться можно.

— Не спутаемся.

— Володя, иди сюда!

— Газета выпала у вас...

— Фу, черт... теперь и не поднимешь...

— По стенке, по стенке, товарищи.

— Только пихаться не надо, мамаш!

— Да кто тебя пихает! Сам пихаешься!

— За этим домом?

— За ним.

— А тут прохладно.

— Володя! Давай руку!

— Ой, бля! На хуя ж на ногу?

— Извини, старик.

— Лен, не отставай.

— Действительно, бочка.

— Только не спеши...

— Вот здесь и вдоль стены.

— Я за вами.

— Уу... хвостина какой...

— А тут вот и изогнуться можно.

— Куда же это вы все, милые мои?

— Все к тебе, мамаш! Напои жаждущих.

— Ой, как много! Откуда вы?

— Оттуда.

— Загибайтесь, загибайтесь здесь, товарищи...

— А холодный квас?

— Конечно.

— Дай большую, мамаш.

— Вот отпущу старую очередь и буду вас обслуживать.

— А что тут, два человека...

— Три литра...

— Обходите бочку, огибайте.

— Я за вами стояла?

— Нет, вон за ним.

— Тридцать шесть... ваших восемь... вам?

— Две больших.

— Двенадцать... мелочь давайте.

— Щас поищу... вот... возьмите...

— Другое дело. Пожалуйста. Вам?

— Большую.

— Так... четыре ваши...

— Ой, как брызгает у вас...

— А вы отойдите отсюда. Видите, тут мокро все...

— Большую.

— Девять... берите... вам?

— Две больших и одна маленькая.

— Пятнадцать... подайте кружку оттуда...

— Маленькую дайте.

— Маленькую... так... берите...

— Большую.

— Мелочь давайте, товарищи...

— Вот десять.

— Четыре...

— Большую.

— Сорок четыре...

— Большую... без сдачи...

— Так... вам?

— Большую.

— Рубль... рубль... держите...

— Маленькую... ровно...

— Отойдите... левее, вам?

— Две маленьких.

— Две...

— Большую...

— Подождите.

— Спасибо, хорош квасок.

— Дайте кружки.

— Так... ваши десять...

— Маленькую.

— Три...

— Большую и маленькую.

— Двадцать... одиннадцать...

— Бери, Миш...

— Кружки, кружки.

— Большую.

— Шесть... копейки нет?

— Есть... вот...

— Большую. Самую-самую.

— Большая... не наваливайтесь...

— Мам, мне большую.

— Маленькую нам.

— Ну, мам!

— Двенадцать ваши... держите...

— Не занимайте кружки, сюда давайте!

— Большую.

— Десять. Шесть.

— Маленькую.

— Подождите.

— Ваши.

— Большую.

— Помню. Рубль ваш...

— Маленькую.

— Так.

— И мне тоже.

— Фу, черт...

— Ничего, ничего... приятно даже...

— Большую.

— Вам, значит... так...

— И мне тоже.

— Кружки!

— Передайте. Спасибо.

— Вам?

— Мне... мне...

— Что?

— Большую.

— Чего ж молчите...

— Проходите туда.

— Ваши. Вам?

— Вот он берет.

— Вам?

— Больших две.

— Так... черт... что он льет...

— А эта битая...

— Давайте. Вот.

— И мне.

— И вам. Девять.

— Маленькую.

— Зараза...

— Фонтан, прям...

— Да уж.

— Спасибо.

— Тебе?

— Маленькую.

— И тебе?

— А мне большую.

— Не лопнешь?

— Не-а.

— Три... шесть... шесть...

— Спасибо.

— На здоровье.

— Большую. И ему.

— Тоже?

— Ага.

— А чего ж вы даете?

— Извините. Вот.

— Другое дело... кружки!

— Спасибо... вот кружечка.

— Так... соображу, дай...

— Это мои.

— Ага... держите двадцать две...

— Хорошо...

— Не пролей на брюки.

— Большую.

— Так. Большую... Четыре.

— Стань сюда.

— Вам?

— Большую.

— Так. Копейки нет?

— Поищу...

— Поищите. Ваша большая? Вам?

— Три больших.

— Возьмите копейку.

— Ага. Три больших...

— У меня пятерка только.

— Найдем.

— Спасибо.

— И четыре рубля.

— Маленькую.

— Вам?

— Маленькую?

— Так... три... вам?

— Лен, ты маленькую будешь?

— Да.

— Большую и маленькую.

— Копейка... держите...

— Спасибо.

— Отойдем немного... Ммм... холодный...

— Да... ага... законный квасок. И в меру разбавлен.

— Ой... никогда залпом не пила. Спасибо.

— Хочешь еще?

— Нет, что ты, пей.

— Хаа... хорош. Спасибо. Так. А где мы стоим?

— Вон там. Смотри как далеко. Смех!

— Ну, а чего. Все равно делать нечего. Пошли.

— А здорово парень придумал сюда дотянуться.

— Великий комбинатор.

— У меня прямо пересохло во рту. А щас другое дело.

— Можно жить, да?

— Можно. Мы за вами?

— Да.

— Ну, как вам квасок?

— Ничего. А вам?

— Понравился. А главное как-то необычно. Стояли, стояли на жаре и вдруг тенек, квас холодный.

— А по-моему, все равно где стоять.

— Ну, в теньке-то лучше.

— Лучше.

— Как она тут замаскировалась. Небось местные в ней души не чаяли.

— Да...

— А сейчас придется туго. Она за час всю распродаст.

— Точно.

— Вадик, дай монетку, я позвоню.

— Монетку... щас.. Держи двушку.

— Люди смотрят, смотрят: за чем это такая очередь, а она за квасом! Комедия!

— И главное — не понять, почему они дальше стоят! Да?

— Ну вот... началось.

— Да он случайно разбил.

— Пьяный небось. Руки кружку не держат.

— Да не пьяный.

— Пьяный.

— Нет, не пьяный. Просто обалдел от жары.

— Мужчина, у вас выпало что-то.

— Спасибо.

— Вот. Так и под машину попал бы.

— Идет себе напропалую.

— А вот из-за таких старух в основном аварии происходят.

— Давить их надо! Щас бы вылетел какой с поворота, что делать? Только на нас сворачивать.

— На Ленинском месяц назад такая авария была. Баба дорогу перебегала, грузовик выскочил с Ломоносовского, а она прямо под колеса несется. Ну, он парень молодой, свернул. И по остановке автобусной прошелся. Троих насмерть, еще троих в тяжелом состоянии увезли.

— А баба?

— Не нашли даже!

— Вот сволочь! А из-за нее люди погибли.

— Да и парню, наверное, что-то будет...

— А как же. У нас же разбираться не станут.

— Нет, ну почему, разберутся.

— Да какое там! Разберутся! Милиция сама грабит да убивает. Вон процесс какой-то был. В метро грабили.

— Там, говорят, расстреляли многих.

— Сто человек.

— Не сто, а шестьдесят.

— Я слышал сто.

— Шестьдесят.

— А что толку-то. Все одно они грубят только. Набрали лимитчиков...

— Сейчас им зарплату прибавили.

— Все одно ни черта не делают...

— Ну, дозвонилась?

— Дозвониться-то дозвонилась, но ты знаешь какой кошмар! Там еще два автобуса приехали!

— Таких же?

— Ага!

— Ну, это уже совсем наглость!

— Оказывается, это делегаты слета областных передовиков.

— Сволочи!

— Что ж они в другом месте отовариться не могли?

— Нет, ну это вообще!

— Да... а ты представляешь, там пришел контейнер с американскими!

— Шутишь!

— Серьезно.

— Сволочи! Нам не достанется.

— Говорят, что еще подвезут, так что, может, и достанется.

— Да ну, достанется!

— А еще, самое главное, сказали, что торговать будут допоздна, потому что у них выброс срочный какой-то.

— Девушка, а вы у прилавка не были?

— Нет, я слышала, как милиционер в мегафон говорил.

— А как — допоздна?

— До одиннадцати вроде.

— Что, серьезно, — американские?

— Ага.

— А что это они под конец дня надумали?

— Бох их знает.

— А много народу приехало?

— Трудно сказать.

— Передовики чертовы. Сами работать не хотят ни хрена, все студентов ждут. Вон картошки нет нигде...

— А фирма какая, не знаете?

— Говорят — Супер Райфл.

— Это здорово. Жаль, не достанется, наверное.

— А может, и достанется.

— Можно подумать, что колхозники понимают эти, где Супер Райфл, там, где что... Ни черта они не понимают! Им пильсинов бы сетку набить, да колбасой обложиться! Гады...

— В Москве теперь никуда пойти нельзя. В центре все забито, здесь тоже.

— Осторожней, Лен...

— Ага...

— Ну, конечно!

— Чего, опять назад пятиться?

— А как же. Добавили, теперь подвиньтесь.

— Господи...

— А может, лучше загнуться, чем пятиться?

— А чего, действительно. Вон туда, в переулок.

— Правильно. А то опять к этой бочке вернемся.

— Давайте, товарищи, в переулок загнемся.

— Давайте.

— Лучше, конечно, чем тут толкаться.

— Валер, передай этим...

— Свернем, свернем...

— Левее, ребята! Сворачивайте в переулок!

— Простите, это я у вас брала?

— Да.

— Спасибо большое.

— Пожалуйста... Ну, чо, свернем, а?

— Изгибайтесь, изгибайтесь...

— Ленок, не отставай.

— Вон, видишь, прут как...

— Ты точно знаешь, что Супер Райфл?

— Точно. А что?

— Да что-то не верится...

— Ну, что ж мне — врать будут? Какой смысл?

— Да, смысла нет...

— Как здесь хорошо. Люблю такие переулки.

— Тихие?

— Ага. И прохладней здесь.

— Смотри — мерседес.

— Чей это, интересно?

— Номер наш вроде. Не дипломат.

— Дорогой, наверно?

— Да. Наверно.

— Володя! Положи на место!

— Тополя как разрослись...

— Да тут их не подрезает никто. На проспекте так обкорнали...

— Я б в такой дом переехала. Люблю двухэтажные.

— А я сейчас что-то башни оценил.

— Чего хорошего?

— Шум не слышен.

— Да ну, в небоскребе жить...

— Здорово. Я у приятеля бываю иногда — любо-дорого. Ни шума, ни запахов. А то у нас во двор магазин выходит — рыбой несет. Ребята бегают, шумят.

— А я как-то равнодушна к шуму.

— Ну, это пока. Я работать могу только в тишине.

— А ты что, пишешь что-нибудь?

— Статьи редактирую.

— Какие?

— Исторические. Ну, на разные темы.

— Например?

— Ну, последнее называлась... щас... дай вспомню... а... что-то к вопросу о миграции южных славян.

— Для меня это темный лес.

— Это все очень просто.

— Для тебя.

— Иди сюда, тут стоять удобней.

— Сорви листик.

— Что, этот?

— Ага. Я на нос приклею.

— На Чебурашку похожа!

— Сам ты Чебурашка.

— Володя! Ты где?

— Клади ладошку, Чебурашка.

— Зачем?

— Клади, прихлопну как муху.

— На.

— Хоп!

— Фигушки.

— Клади.

— На.

— Хоп! То-то.

— Зачем так лупить-то! Теперь ты...

— Володя!

— Ал!

— Не-а!

— Хоп!

— Мимо!

— Мазилкин.

— Мам, я здесь.

— Бац! Вот так мы их.

— Почему не отзываешься? Я что, кричать должна?

— Клади.

— Ты клади, хитрый какой...

— Хоп!

— Вот тебе!

— Молодые люди, не толкайтесь.

— Извините.

— Минуту спокойно постоять не могут... хи-хи да ха-ха...

— Да пусть поиграют.

— Пойду на лавочку присяду...

— Ух ты, восьмой час уже.

— Серьезно?

— Ага. Двадцать минут.

— Вроде подвинулись немного.

— Да они быстро торгуют, я видела.

— На футбол опоздали. Через десять минут показывают.

— Послезавтра интереснее. Спартак — Динамо.

— Через забор и тама...

— Точно.

— Ой, мужчины, хоть не курили бы. И так дышать нечем...

— А вы отойдите подальше да и всё.

— Сам бы отошел.

— Чего это я должен отходить. Вы и отходите.

— Стоит и дымит как паровоз.

— Лен, а ты не спрашивала, размеры все есть?

— Да вроде все.

— Хорошо.

— Чего это напирают?

— Не знаю. Чего там случилось?

— Черт их знает.

— Женщина, спросите там, что такое?

— Что там? Неужели опять подъехал кто-то?

— Пойду схожу...

— Что ж так толкаются-то... осторожней!

— Да мы что ль толкаемся? Это нас толкают.

— Осторожней...

— Ну вот, опять поперли.

— Миша, сюда.

— И мы тоже. Давай, давай...

— Ну, что там, Лен?

— Это не автобусы. Просто решили упорядочить очередь.

— Как?

— Пореже сделать.

— Правильно... А то возле прилавка небось куча-мала.

— Да. А так пореже будет и подлинней немного. Но зато дело быстрей пойдет.

— Я думаю.

— Товарищи, давайте подвинемся.

— Двигайтесь, двигайтесь и пореже становитесь...

— Пошли туда.

— Двигайтесь в переулок, пореже лучше стоять. И очередь быстрей пойдет.

— А не все равно как стоять? Один черт.

— Может, действительно так быстрей.

— А то влезли разные, понабились.

— Туда немного еще... Чего толкаться...

— Успеть бы хоть...

— Пройди чуть-чуть...

— А там прямо водоворот...

— Алеш, иди ко мне, что ты...

— Ну вот, здесь еще прохладней.

— Смотри, там кошка.

— Лен, иди, тут сесть можно.

— Не грязно?

— Не-а...

— Садись.

— Выступ специально для нас... оох... хорошо как...

— Парапетик такой.

— Нет, молодой человек, это не парапет. Это завалинкой называется... разрешите... оп-ля... Люда, садись...

— Грязно, Паш...

— На газету, постели.

— Вот... фу-у-у... настоялись ноженьки...

— Дядь Сень, сядем?

— Ага... во так, во так...

— Пододвиньтесь немного, товарищи...

— Здорово. Так и будем сидеть.

— А солнышко-то того — тютю уже.

— Почти. Почти тютю. Все равно жарко.

— Нет, ну, американские, а? Обалдеть.

— Да что-то не верится. А вы точно знаете?

— Ну пойдите, да спросите.

— У тебя сигаретки не будет?

— Где-то... на...

— Во... спасибо... хорошо сделана. Чья?

— Шведская.

— У брательника была в виде бабы. Знаешь, ножки разведены у нее. А сожмешь — в руках огонек. Она руки вместе держит.

— Увесистый какой... посмотри, Лен.

— Как настоящий.

— Такой пушкой и напугать можно. Деньги ваши — будут наши.

— Да игрушка, видно сразу...

— Не скажи.

— Хочешь колбаски?

— Да что ты.

— Вот, двигаемся... вставай, пересядем.

— Леш, подвинься.

— Я ж говорил, быстро пойдет...

— Ленок, за мной! С краю сядем.

— Киска какая. Кс, кс, кс... иди ко мне...

— Не бери ее, она грязная.

— Сам ты грязный... Киса, иди ко мне.

— Подзаборная какая-то.

— Ты просто животных не любишь.

— Привет. У меня две собаки были.

— Киса... ну вот... видишь, хорошенькая какая.

— Мурка.

— Кисуля... носик холодный, ласковая... кисуля...

— Девушка, она ведь бегает черт знает где.

— Ничего. Кисуля... погладь ее...

— Во... нравится ей...

— А глаза какие... смотри горят как...

— Ой, а волос от ее...

— Беги...

— Американские прочней...

— Да и красивее ткань намного.

— Володя, не надо бросаться.

— А кошка проворней тебя.

— Оставь ее в покое, Володя!

— Все-таки жара, а камень все равно холодный.

— Конечно. Тут земля сильно не прогреется. У меня зять на даче полежал вчера на земле, а сегодня уже кашляет.

— На юге наоборот — тепло от нее, даже когда прохладно.

— Да, это точно...

— Что ж так медленно, черт возьми.

— Устали, наверное.

— Все устали. Им за это деньги платят, а мы даром стоим.

— Они в пакетиках таких фирменных.

— А какая фирма?

— Ли, кажется.

— Ли?

— Ли.

— Хорошо.

— Господи, хоть бы какие достались...

— Лишь бы опять мудаки эти не приехали.

— Давай?

— Спасибо...

— Двигаемся, двигаемся, братцы...

— Ну вот и посидели... домик кончился...

— Вставай, Сереж.

— Они практичные — год носишь и ничего.

— Да, там материал будь здоров.

— Наши, вроде, тоже научились.

— Да ну, плохие все равно.

— По какой-то лицензии делают...

— Нет, я видел — ничего.

— У наших материал паршивый...

— Ку-ку...

— Не хулигань.

— Гвоздики твои почти завяли.

— А тебе-то что?

— Ничего.

— Вот я здесь была. За вами.

— Ага.

— Теперь все. Сегодня уже не купим?

— Это почему? Они же до одиннадцати обещали!

— Да вы выйдите, посмотрите, какая очередь там! Тут еще часа четыре стоять, как минимум!

— Да нет, ну а как же?

— Я там подходила, там женщина одна пишет номера.

— На руках?

— На руках и в тетрадку. Фамилии.

— Ну и что?

— Завтра с семи торговать будут. А сегодня не успеем... вон... два часа осталось... даже меньше...

— Черт побери...

— Она всю очередь обойдет, так что не волнуйтесь.

— Ну, а порядок хоть навели?

— Навели. Очередь реденькая, ровная такая.

— Что ж — всю ночь стоять?

— Да зачем стоять? Вы отойти можете.

— На всю ночь?

— До перекличек.

— А когда переклички?

— В три часа и в шесть...

— Да что они, обалдели? Что ж, всю ночь здесь куковать?

— Ну, можно до трех уйти?

— Куда мне уйти-то?! Я в Мытищах живу!

— Действительно, как добираться? Можно было домой поехать поспать, но транспорт ведь не ходит в три часа...

— Какой дурак это придумал!

— Я, наверно, не буду стоять...

— Зря время угробили.

— Останемся?

— Давай.

— Я тоже останусь. Я тут рядом живу...

— Мы тоже.

— Да, грустненько...

— Ничего, щас половина очереди сбежит.

— Может быть.

— Там в скверике скамеек много, посидим. Сейчас ночи быстро летят.

— Тем более — теплые.

— Вон, видите, сколько ушло?

— Хорошо.

— Вообще свинство, конечно. Если б не эти приезжие...

— Да из них никто не останется. Будут они ночевать!

— Может, и останутся.

— Может.

— А может, и нет.

— Черт их знает...

— Тюк!

— Я вот тебе щас тюкну! Иди сюда!

— Мам, дай помидор.

— Не дам. Сиди здесь.

— Мам, ноги болят.

— Сиди, кому говорят!

— Лен, так лучше.

— Точно. Сообразительный.

— Девушка с волосами цвета льна.

— Юноша с глазами цвета редиски!

— Хулиганка!

— Сам хулиган.

— А утром они рано начнут?

— Рано. В семь.

— Я пойду, наверно.

— Не останетесь?

— Не-а...

— Да чего тут, подумаешь — ночку скоротать. Зато утром раз-два и получим.

— Конечно.

— Можно на вокзал пойти посидеть...

— Ну, там своих хватает.

— Да тут рядом лавочек полно, чего мучиться?!

— Киса неугомонная какая...

— Скучно одной, поди.

— Сейчас они кончат, наверно. Пора.

— Интересно, а много привезли?

— Много. Нам хватит.

— Хорошо бы...

— Вон та женщина идет.

— Она записывает?

— Ага.

— Володя! Положи на место.

— Мам, я немного.

— Положи, кому говорю!

— Кис, кис... иди сюда...

— Слушай, гони ее к черту, облезлую эту!

— Ленок, масленый блинок...

— Ты все хулиганишь. Проколю насквозь. Оп!

— Ой, больно... Ой! Ленка! Не хулигань, он же острый...

— Умри, презренный... оп!

— Ленка! Щас сломаю!

— Хоп... хоп!

— Дай сюда... вот так...

— Ой... больно! Что ты! Мамочка!

— От-дай... от-дай...

— Караул... ой! Мама!

— Тысяча двести двадцать шестой.

— Кропотов.

— Тысяча двести двадцать седьмой...

— Саюшева.

— Тысяча двести двадцать восьмой.

— Покревский.

— Тысяча двести двадцать... восьмой.

— Я... Зимянин... Зимянин...

— Так... Тысяча двести двадцать девять.

— Бородина.

— Боро-дина...

— А когда перекличка?

— В три часа ночи первая, в шесть вторая.

— А почему так неудобно?

— Караул... Вадим... Ой! Хам!

— Тысяча двести двадцать... извиняюсь, тридцать.

— Сохненко.

— Тысяча двести тридцать один.

— Болдырев.

— Тысяча двести тридцать два.

— Герасимова.

— Тысяча двести тридцать три.

— Николаенко.

— Тысяча двести тридцать четыре.

— Гутман. Гутман...

— Так. Тысяча двести тридцать пять.

— Мы.

— Кто — мы?

— Алексеев... Вадим...

— Тысяча двести тридцать шесть... девушка! Говорите или нет!

— Трошина.

— Как маленькие... Тысяча двести тридцать семь...

— Заборовский.

— Тысяча двести тридцать восемь.

— Локонов.

— Тысяча двести тридцать девять.

— Самосудова. А когда, вы говорите, перекличка?

— В три и в шесть. Тысяча двести три... сорок. Сорок.

— Боканина.

— Тысяча двести сорок один.

— Рысько.

— Тысяча двести сорок два.

— Коноваленко... скажите, а хватит там нам?

— Хватит, хватит... Тысяча двести сорок три.

— Зотова. А говорили, что на руках писать будут.

— Зачем руки пачкать. Вы лучше запомните получше номер.

— А на перекличке что кричать — номер или фамилии?

— Мы вам номер кричим, а вы отвечаете свою фамилию.

— Ясно...

— Тысяча двести сорок... сорок четыре.

— Иванова.

— Тысяча двести сорок пять.

— Хохряков.

— Тысяча двести сорок шесть.

— Никитская.

— Тысяча двести сорок семь.

— Коржев.

— Тысяча двести сорок восемь.

— Сатуновский.

— Тысяча двести сорок девять.

— Грамматикати.

— Как?

— Грамматикати.

— Так. Грамматикати... Тысяча двести пятьдесят.

— Монюкова.

— Отойдите пожалуйста... Тысяча двести пятьдесят один.

— Костылев. Запишите мне на руку, пожалуйста.

— Забыть боитесь?

— Ага...

— Пожалуйста... Тысяча двести пятьдесят два.

— Барвенков.

— Тысяча двести пятьдесят три.

— Воронина.

— Тысяча двести пятьдесят четыре.

— Это... Рождественская. Рождественская.

— Тысяча двести пятьдесят пять.

— Самосуд.

— Тысяча двести пятьдесят шесть.

— Лаврикова.

— Тысяча двести пятьдесят семь.

— Кондратьев.

— Тысяча двести пятьдесят восемь.

— Хохлова.

— Хохлова... Тысяча двести пятьдесят девять.

— Чайковский.

— Тысяча двести шестьдесят.

— Мухина.

— Тысяча двести шестьдесят один.

— А тут отошла женщина... передо мной...

— Пусть потом подойдет... шестьдесят два.

— Злотников.

— Тысяча двести шестьдесят три.

— Бондаренко.

— Так. Чего это вы так петляете...

— А тут уютней Видите, переулочек прохладный какой.

— Вижу.

— Ну вот, их записали, теперь идите к нам. Тут и посидеть можно.

— У них...

— Володька!

— Ну, Лен, теперь мы куда хотим, туда и смотаемся.

— А мне что-то никуда не хочется. Устала, как собака.

— Устала?

— Ага.

— Да брось ты.

— Честно.

— Товарищи...

— Темнеет как быстро.

— А может, на вокзал пойти?

— Я тут останусь, Петь.

— Значит, я за вами. К трем приду.

— Товарищи, а давайте по скверу расположимся в порядке очереди?

— Давайте.

— Конечно, удобно и лавочек полно.

— Идем...

— Только не спешите, всем хватит места.

— Пошли, Лен...

— Куда еще?

— В сквер. Вон он, рядом. Идем.

— Волоки меня... упаду!

— Ладно, не валяй дурака, пошли, а то лавочки займут.

— Липы толстые какие.

— Он старый, наверно...

— Вон там.

— Нет, он за мной.

— Осторожней, тут проволока торчит...

— Смотри, как заняли быстро... а мы где?

— Вон там, скорее!

— Я так не могу... Вадим... ой...

— Сюда иди...

— Тут мокро...

— Мы здесь, за вами.

— Да, да.

— А лавочка горячая какая... смотри...

— Здорово...

— Она весь день грелась... положи руку...

— Тепло как...

— А здесь удобно, здоровски!

— Ага. Прислонись ко мне.

— Ой, совсем как в кресле.

— Мы вам не мешаем?

— Нет, нет, ребята.

— А хороший скверик, правда?

— Ага. И лавки целые. Так хорошо сидеть.

— Сидела бы и сидела.

— Положи сюда гвоздики.

— Товарищи, а мы по очереди сидим?

— Вроде...

— Не перепутать бы.

— Да не спутаемся, что, маленькие, что ли...

— А быстро темнеет как...

— О... битлов завели. Слышишь?

— Ага... где-то...

— Вон в том доме.

— Наверно.

— Тикет то райд... точно...

— Это в том окне, наверно, которое горит.

— Ага... Шииз гонна тикет то райд, шииз гонна тикет то раааайд... хорошая запись...

— А говорят, что в Москве неба не видно. Вот, смотри.

— Шииз гонна тикет то рааайд, шиз донт кер!

— А хорошо тут...

— Нау пипл донт кер... сто лет не слышал.

— Смотри, звездочки.

— Ты у меня, как звездочка. Русалочка...

— Не надо, Вадим. Слышишь.

— Русалка...

— Вадим... ну Вадим...

— Молодые люди, вы мешаете.

— Чего?

— Мешаете!

— Смотри, все уже дремлют.

— Настоялись. А здесь вообще здорово спать. Уютный уголок. Я сто лет на природе не спал, а ты?

— Я тоже.

— Положи мне голову на плечо.

— Не больно?

— Нет, что ты. Тебе удобно?

— Ага... Ооооаааххх... ноги отнимаются...

— Я вообще тоже перегрелся немного...

— Давай слегка вздремнем, а потом погуляем...

— Давай... Смотри, все как сурки.

— Чего же ты хочешь...

— Ит вонт би лонг йе, йе, йе, йе! Ит вонт би лоооонг...

— Молодые люди, может, угомонитесь, а?!

— Хорош болтать, парень, завтра допоешь...

— Спи, слышишь...

— Ладно, сплю...

— Тепло так...

— Прохладно что-то...

— Апчхи!

— Уааах... ой...

— Так вот... ага...

— Подвиньтесь немного...

— Ага... пожалуйста, пожалуйста...

— Прикипели, бля...

— Ёпт... тоже придумал...

— Уаааэээх... ааааэээх...

— Апчхи!.. апчх... пчхи!!... Господи... ааапчхи!!

— Не холодно?

— Не-а... господи...

— Тише, Петь...

— Ммммм... ммм...

— Фууу-фуу...

— Володя... ложись сюда... Володя, ножки сюда...

— Фу... фу...

— Ммм... мм...

— Володя... не ворочайся...

— Хааа... аах...

— Лежи, не вертись... не верится...

— Господи...

— Поверил ему... дурак..

— Спи, ладно...

— Хорошо-то как...

— Мммм... ммм...

— Ууааах... ааэээххааа... уахэаа...

— Руку так вот... удобней...

— Фууу... фууу...

— Спи, спи... Володя...

— Гады, бля...

— Апчхи!

— Вбилы, а ен вмер... хосподи...

— Фууу...

— Сам... ммм... сам и это...

— Тысяча двести тридцать пять! Тридцать пять!

— Вадим... Вадим, проснись!

— Тридцать пять!

— Фууу... Алексеев, Алексеев!

— Что за черт! Чего вы дрыхнете! Тысяча двести тридцать шесть!

— Трошина.

— Так. Трошина...

— Фууу... черт... ой... ууу...

— Холодно...

— Фууу...

— Вадим! Вадим! Вадик!

— Что... чего такое... чего ты...

— Вадик! Ну что же ты! Проснись!

— Что? Что случилось?

— Идет женщина. Перекличка! Что, что...

— Где?

— Да вот, не видишь?

— Аааа...

— Ты спал, как сурок... Спишь и спишь...

— Уааах... ногу отсидел... как макаронина...

— Давай, Вадим, давай...

— Чего давать-то? Сама подойдет... Брр... прохладно однако...

— Все уже давно стоят, ты спишь только.

— Серьезно? Правда... Ааа... вон они...

— Пошли скорей.

— Пошли... ой, нога не идет...

— Ну вот, что я подпорка, что ли...

— Брось, комиссар, не дотащишь.

— Остряк... Пошли скорее. Говорят, половина очереди слиняла.

— Правда?

— Говорят.

— Это хорошо. Ой...

— Ну, что ты, как пьяный! Дурачок...

— Мы здесь, кажется...

— Да. За мной.

— А чего она пишет?

— Номера вычеркивает.

— Это, которые ушли?

— Ага.

— Мам, я писать хочу...

— Иди вон туда и пописай... иди...

— Вас, молодой человек, ночью добудиться не могли никак.

— Ааа... да. Вспоминаю. Я прям провалился куда-то.

— Девушка ваша растолкала. А то б она вычеркнула.

— Чего, такая суровая?

— Да тут будешь суровым — обойди всю очередь.

— Она что — сама согласилась на это?

— Сама.

— А что ей за это будет?

— Сейчас получит первой.

— Здорово...

— Так... товарищи... значит, те номера, которые не откликаются, я вычеркиваю. Тут за ночь произошли кое-какие изменения... многие ушли...

— А порядок тот же остался?

— Нет, то есть, — да. Номера у всех свои. Просто выбывшие номера я не зачитываю. Пропускаю... Тысяча двести двадцать восемь.

— Покровский.

— Тысяча двести двадцать девять.

— Бородина.

— Тысяча двести тридцать.

— Вычеркиваю... Тысяча двести тридцать один.

— Болдырев.

— Тысяча двести тридцать два.

— Герасимова.

— Тысяча двести тридцать три. Тоже нет?!

— Тридцать три!

— Вычеркиваю. Тысяча двести тридцать четыре.

— Гутман. Здесь я.

— Тысяча двести тридцать пять.

— Алексеев.

— Тысяча двести тридцать шесть.

— Трошина.

— Тысяча двести тридцать семь.

— Заборовский.

— Тысяча двести тридцать восемь.

— Вычеркиваю. Тысяча двести тридцать девять.

— Самосудова.

— Тысяча двести сорок.

— Боканина.

— Тысяча двести сорок один.

— Вычеркнем товарища... Сорок два.

— Коноваленко. Тут мы...

— Тысяча двести сорок три.

— Зотова.

— Тысяча двести сорок четыре.

— Иванова.

— Тысяча двести сорок пять.

— Хохряков.

— Тысяча двести сорок шесть.

— Нет... Тысяча двести сорок семь.

— Тоже... Тысяча двести сорок восемь.

— Сатуновский.

— Тысяча двести сорок девять.

— Грамматикати.

— Ага... Тысяча двести сорок... пятьдесят...

— Монюкова.

— Тысяча двести пятьдесят один.

— Вычеркиваю... Пятьдесят два.

— Барвенков.

— Тысяча двести пятьдесят три.

— Воронина.

— Тысяча двести пятьдесят четыре.

— Так... Тысяча двести пятьдесят пять.

— Тоже... Пятьдесят шесть?

— Лаврикова.

— Тысяча двести пятьдесят семь.

— Кондратьев.

— Тысяча двести пятьдесят восемь.

— Хохлова.

— Тысяча двести пятьдесят девять.

— Вычеркиваем товарища... Шестьдесят.

— Мухин.

— Мухина или Мухин?

— Была Мухина, а теперь Мухин будет...

— Так. Тысяча двести шестьдесят один.

— Сумнина.

— Тысяча двести шестьдесят два.

— Злотников.

— Тысяча двести шестьдесят три.

— Бондаренко.

— Тысяча двести шестьдесят четыре.

— Соколова.

— Тысяча двести шестьдесят пять.

— Вычеркиваю. Шестьдесят шесть.

— Зворыкина.

— Тысяча двести шестьдесят семь.

— Он отошел на минутку... на минутку...

— Ладно. Шестьдесят восемь.

— Васина.

— Так. Васина... Ну, что, все здесь?

— Все.

— Все, вроде.

— Так. Теперь в том переулке...

— Скажите, а почему очередь не двигается?

— Торговать еще не начали.

— А когда начнут?

— В семь.

— Скоро уже...

— Да чего вы волнуетесь — сейчас быстро пойдет.

— А вы точно знаете, что каракулевый воротник?

— Да я видел своими глазами.

— Это здорово. Он и красивее, и лучше.

— Конечно...

— А производство чье?

— Турция.

— А не болгарские разве?

— Да что вы, Турция самая настоящая. Поэтому и очередь такая...

— У турков выделка мягче. Они кожу как-то обрабатывают умело.

— И она такая приятная, темно-коричневая...

— Подвинемся, давайте?

— Давайте.

— Вы не студенты, случайно, молодые люди?

— Она студентка, а я нет.

— А где вы учитесь?

— В текстильном.

— Это очень хорошо. Нашьете нам красивой одежды.

— Куда уж нам.

— Чего же вы в свои силы не верите?

— При чем тут мои силы...

— Ну, это вы зря Мы в вашем возрасте просто горы были готовы своротить.

— Ну и своротили?

— Молодой человек, а я, между прочим, не с вами разговариваю.

— Зато я с вами.

— Очень вежливо.

— А что такого?

— Ничего такого! Хамить не надо. Что такого...

— А кто хамит?

— Вы хамите.

— Я?

— Вы.

— Лен, я хамлю?

— Да ладно тебе, не заводись...

— Да он первый заводится.

— Успокойся.

— Да я спокоен. Это он слюной брызгать начал.

— Парень, хорош. И так стоять муторно...

— А что я-то?

— Да хватит, хватит. Попиздели и хватит...

— Слушайте, мужчины! Может, кончим ругаться?!

— Молчу, мать, молчу...

— Смотри, Володь, голуби какие. Видишь?

— Ага. Мам, дай я хлебца покрошу им.

— На... немного... вот. Иди, только не пугай.

— Говорят, эти голуби разную заразу разносят. Эпидемии, холера там всякая...

— Да ну, глупости.

— Серьезно. Я в газете читал.

— Как вы думаете, начали торговать?

— Пора бы. Десять минут уже.

— Восьмого.

— Я отойду, сигарет купить.

— А что, киоск с семи?

— Должен вроде...

— Купите мне, если будет. «Яву» или «Пегас». Что будет.

— Мам, дай еще хлеба!

— Нет, хватит.

— Ну дай! Видишь, они поклевали. Дай!

— Ну на, на...

— Двигаемся, товарищи.

— Слава богу...

— Пошли, Паш...

— У вас платье помялось сзади.

— Сильно?

— Нет, не очень, но мятое.

— На скамейке на этой.

— Двигаемся, двигаемся.

— Володя, хватит. Иди сюда.

— Мам, чуть-чуть...

— Иди, слышишь!

— Смотрите, а те за нами.

— Ага.

— Большая все-таки очередь...

— Да...

— Очередища такая...

— Давайте поактивней, ребят.

— Лен, это тебя касается.

— Иду, иду... сам не отстань...

— Наверно, очередь подтягивают.

— А турецкие и сшиты лучше. У них в талии поуже. В болгарских утонешь сразу.

— У турецких пуговицы красивые. Знаете, такие кожаные...

— Кожаные. Знаю.

— А солнце уже встало давно.

— Конечно...

— Как сегодня, жарко будет, не знаете?

— То же самое вроде.

— Ну, мы до девяти купим?

— Должны.

— Пошли, пошли как.

— Действительно, что-то уж очень быстро.

— Так и должно, при нормальной торговле.

— Если б так всегда очередь шла.

— Ну вот, еще немного, еще чуть-чуть...

— А то забились в переулок, как эти...

— Не давит, нет?

— Ничего.

— Дружней, дружней... чего там...

— Ну вот, нашел где разворачиваться...

— Ему назад надо.

— Выехал бы на улицу, да развернулся.

— Куда б я выехал, чего орешь?

— Я не ору. А ты весь переулок перегородил.

— Потерпите...

— Видали. Хамюга.

— Люди его ждать будут. Разворачивайся!

— Потерпите.

— Наглец какой.

— Ну вот, дыму напустит теперь... фу...

— Давай, давай...

— Пошли скорей, Лен.

— Успеется.

— Володя! Не отставай! Где ты?

— Я тут, мам...

— Иди ко мне.

— Слава богу... во, вышли... ой, мамочка моя... народу-то...

— Что это такое?

— Кошмар какой... а где же очередь?

— Чего они там столпились?

— Фууу... сюрприз за сюрпризом...

— А как же? Где что?

— Идиотизм какой-то...

— Товарищ, а что это такое? Почему толпа такая?

— Черт их знает. Велели всем подойти.

— Кому — всем?

— Всей очереди.

— Еп твою мать... я-то думал, покупают уже...

— Ладно, погоди, вон легавый идет...

— Щас вякнет что-нибудь...

— Поебень какая...

— Действительно, а какого черта собрали!

— Давайте послушаем...

— Может, кончилось?

— Да быть не может. Вечером привезли полно...

— ТОВАРИЩИ! ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ! ТОЛКАТЬСЯ НЕ НАДО!

— Неужели столько стоит...

— Отойди, там грязь...

— Женщина, платок упал у вас...

— Спасибо.

— ТОЛКАТЬСЯ НЕ НАДО.

— Ленок, иди ко мне...

— Продвиньтесь немного, товарищи...

— ТОВАРИЩИ! ЧТОБ У НАС С ВАМИ БЫЛ ПОРЯДОК, НАДО ВЫСТРОИТЬ РОВНУЮ ОЧЕРЕДЬ!

— Как это — ровную?

— Чего, за этим и собрались?

— Давайте отпускайте побыстрей, чем трепаться!

— Дурью мучится, идиот...

— ТОВАРИЩИ! ВЫСТРАИВАЕМСЯ ПО ОДНОМУ!

— Как же по одному? На кой черт?!

— Нет, ну это безобразие! Стояли же нормально!

— Надо пожаловаться на него.

— А торгуют, не знаете?

— Вроде торгуют.

— Все равно грузины здесь.

— Ааа... это бесполезно. Они вперед нас пролезут.

— ВЫСТРАИВАЕМСЯ ПО ОДНОМУ, ТОВАРИЩИ!

— Зачем это нужно?

— С другой стороны, так уж никто не пролезет.

— Да ну вас...

— Ну, чего, пошли назад?

— Сволочизм какой...

— ТОВАРИЩИ! ЗДЕСЬ МЫ УСТАНОВИМ ТУРНИКЕТЫ, ЧТОБ ПОСТОРОННИЕ В ОЧЕРЕДЬ НЕ ПРОНИКАЛИ! И ДВИЖЕНИЕ БУДЕТ ПО ТУРНИКЕТАМ! ВЫСТРАИВАЕМСЯ ПО ОДНОМУ, ПО СВОИМ НОМЕРАМ!

— Вообще с турникетами хорошо...

— Да ну... одна каша...

— Пошли, ладно...

— Сень, возьми авоську.

— ПО ОДНОМУ! ПО ОДНОМУ! А ШУМЕТЬ И ТОЛКАТЬСЯ НЕЗАЧЕМ! НЕЗАЧЕМ ШУМЕТЬ И ТОЛКАТЬСЯ!

— Что за дураки..

— Не ворчи.

— Не видно, торгуют они?

— Да отсюда не увидишь ни черта... не знаете, торгуют там, а?

— Понятия не имею... не торгуют, не знаете?

— Должны бы... не видно... не продают, а?

— Черт знает... надо б подойти... вам не видно, молодой человек?

— Нет.

— А вам?

— Нет. Как там, не начали?

— Давно пора уже, по идее. Не знаете?

— Торгуют.

— Точно?

— Вы видели?

— Нет, вот он ходил. Ровно в семь и начали... можно пройти?

— Да-да, конечно...

— Это хорошо...

— ТОВАРИЩИ! РАЗБЕРИТЕСЬ ПО СВОИМ НОМЕРАМ! РАЗБЕРИТЕСЬ!

— А много продавцов?

— Двое.

— Как и вчера?

— Ага.

— Ну вот, теперь расходиться час будут... можно побыстрей там?!

— Это передние медленно идут...

— Ну, поторопите их!

— Идите и поторопите, быстрая какая...

— Ползут, как черепахи...

— Хватит ворчать-то... с утра ворчит...

— Ну, пошли опять по знакомой улице...

— А бочка где? Не видно что-то...

— Бочка дальше, в том дворе.

— Ааа... да, да. Там песочница еще...

— Да. Песочница.

— Ленусик... ау, я здесь...

— А я ищу...

— Здорово я замаскировался?

— Здорово...

— Знаешь этот анекдот?

— Какой?

— Василий Иванович с Петькой сидят в штабе и пьют.

— Так...

— Петька говорит: Василий Иваныч, белые в город входят.

— А тот?

— Не перебивай. А Василий Иваныч... извините... А Василий Иваныч ему — пей, Петька, пей... А он опять: белые в городе! Пей, Петька, пей...

— Алкоголики...

— Белые на огородах, Василий Иваныч! А он ему: ты меня видишь? Не-а, Василий Иваныч, не вижу. И я тебя не вижу. Здорово мы замаскировались, а?!

— Не остроумно.

— Вон бочка наша. Только не торгует никто.

— Что ж тебе с утра прям торговать начнут...

— А хорошо бы кваску тяпнуть...

— Чего захотел. А пива не хочешь?

— Пива не хочу. А вот пожрать не мешало. Пошли чего-нибудь купим?

— А где?

— Да где-нибудь.

— Надо сначала на место встать. Щас придем, тогда пройдем.

— Ты рифмами заговорила.

— Учись, пока жива...

— Учусь. Как Ленин завещал.

— Во-во. Учись.

— Учусь...

— Учись-учись...

— Учусь-учусь... чего-то не разберутся там никак...

— Щас выйдем в родной переулочек и разберемся.

— Галантерея закрыта еще.

— А что такое?

— Да мелочь там...

— Оп...

— Зачем ты выкинула?!

— А они завяли уже давно.

— Поставила бы в воду и все. Чудачка.

— В какую воду? Где ты воду видишь?

— Ну... нашла бы...

— Найди сначала, а потом советуй.

— Не серчай, Еленка. Будет и на нашей улице праздник.

— Ты что, всегда так хохмишь?

— Ага. У меня на все случаи жизни припасено.

— Что?

— То самое.

— Остряк... а чего это... мы ж прошли переулок...

— Так теперь по одному будем стоять — значит, очередь больше растянется.

— И то правда.

— Пошли перейдем, а то тут не протолкнешься...

— Давай...

— Тут за углом, я знаю, кафе есть. И кафетерий. Можем чего-нибудь перехватить.

— Хорошо бы.

— Простите, мы не за вами стоим?

— Да, да, за мной.

— Как далеко вытянулись...

— Еще пройдите, товарищи.

— А что такое?

— Там загибы получаются... пройдите!

— Пошли отодвинемся.

— Ой, когда ж остановятся...

— Володя, иди за дядей.

— Так тут, наверно, рынок близко?

— Да, недалеко.

— Вон кафетерий. Только он, кажется, закрыт...

— Так рано еще.

— Да. Они с девяти вроде.

— До девяти не купим, наверно.

— Черт знает...

— Не надо давить-то, ребята!

— А мы не давим.

— Ну что, выровнялись там?

— Кажется.

— Стой тут.

— Стою.

— А не очень далеко. Вон за нами хвостище еще какой...

— Да.

— Слушай, дай я сбегаю матери звякну.

— Беги.

— Смотри, а баба все в пальто...

— Мерзнет, наверное.

— В жару такую.

— Ну, щас-то и не так жарко.

— А мне жарко что-то...

— Возле рынка должны квасом торговать.

— Да не всегда там торгуют...

— Ууааах... хоть бы лавочки были какие...

— А во дворе должны быть. Товарищи, вы не видите, есть там лавочки во дворе?

— Детская площадка есть. Небольшие такие...

— И возле дома есть. Возле подъездов.

— Так, может, там рассядемся, товарищи? Чего стоять-то?

— Давайте, конечно...

— Загнемся туда и все...

— Да. Выгибаемся во двор, выгибаемся!

— Пошли... иди занимай скорее...

— Только по порядку, по порядку! В порядке очереди!

— Куда лучше!

— Дружней, дружней...

— И правда, так настоишься, действительно...

— А зеленый дворик...

— Люда, мы за ними.

— Вон отсюда лучше.

— Володя, дай руку.

— Прямо по подъездам, товарищи!

— Садись сюда...

— Подвиньтесь-ка...

— Еще место здесь...

— Вот и все. А то стояли, стояли...

— А это занято место, отошел он...

— На ту лавочку.

— Хорошо, что очередь пореже стала.

— Витек, садись поплотней.

— Тут тесно что-то получается... может, на ту пойдем?

— А там сидят уже...

— Ну, тогда подвиньтесь немного...

— Куда двигаться-то?

— Ну немного хотя бы.

— Рит, подвинься.

— На этих лавках обычно старухи сидят. А теперь мы у них отобрали законные места!

— Точно. У нас прямо обойма старух. Как выйдут, сядут и на весь день.

— Сидят и рассматривают всех. Идешь, как сквозь строй.

— А что им делать-то? Они в деревнях привыкли на завалинках сидеть, вот и здесь хотят.

— Зеленый двор какой.

— Да, ничего.

— Смотри, а те вон как устроились!

— Сообразительные. Только там грязно.

— В принципе, там ведь такие же дворы. Тут вся очередь может разместиться.

— Ага.

— Ну, что, не заблудился?

— Почти. А здорово придумали...

— Садись.

— Умница, что заняла...

— Дозвонился?

— Ага.

— Ну и как?

— Да ничего.

— Товарищи, а как же двигаться будем?

— А может, прямо лавочками?

— Как?

— Ну, когда предыдущая лавочка перейдет вся, тогда и мы.

— Точно.

— Правильно. Чего по одному тыркаться.

— Давайте всей лавочкой.

— Огонька не будет?

— Пожалуйста...

— Спасибо.

— У вас сегодняшняя?

— Да.

— Как там в Ливане?

— Да все по-старому, кажется. Бомбят.

— Варвары...

— Обнаглели совсем. А арабы эти ни черта не воюют.

— Да. Они привыкли, что мы за них все делаем.

— Не в этом дело. Евреев больше.

— И армия лучше. Америка для них миллионов не жалеет.

— Что ни месяц — то война какая-нибудь. Ирак с Ираном тоже не поделили что-то.

— Время поганое какое-то.

— Аааа... воевали всегда. И будут воевать.

— А евреи прямо по женщинам, по детям хуярят, не стесняются...

— Ты потише с выражениями...

— Про спорт нет ничего?

— Ничего особенного...

— А хорошо придумали — загородочка. У нас перед домом все вытоптали.

— Сирень большая какая. Наверно, давно сажали.

— У нас кирпичиками обложили и успокоились. Конечно, все потоптали.

— Да это сами жильцы отгораживали. ЖЭК надрываться никогда не будет.

— А может, и сами...

— Поспи, сынок.

— Да не хочу...

— Тут кроссвордик есть.

— Давай отгадаем.

— Ручка только нужна...

— На...

— Ага. Так... По горизонтали... русский советский писатель.

— Сколько букв?

— Щас... семь. Семь букв.

— Шолохов.

— Шолохов советский писатель. А тут русский и советский.

— Маяковский.

— Он поэт.

— Горький.

— Подходит...

— Подошел?

— Да. Неподвижная часть горизонтального оперения летательного аппарата.

— Черт его знает... элерон какой-нибудь...

— Ритмическое окончание фразы.

— Фразы?

— Фразы.

— Рифма...

— Тут букв много. Популярный итальянский тенор.

— Их миллионы... тоже мне кроссворд...

— Ну ты хоть одного назови.

— Не знаю.

— Озеро в Приморском крае.

— Ханка не подходит?

— Щас... подходит.

— Ну так! Я ж там вырос... Ханка, конечно.

— Отрезок, соединяющий точку окружности с ее центром.

— Радиус. Конечно радиус.

— Верно. Небесное тело в составе солнечной системы.

— Их много... Марс, Юпитер... Венера...

— Шесть букв.

— Сатурн.

— А может, Венера?

— Может, и Венера... ногу убери...

— Юпитер тоже шесть букв.

— Многолетняя трава семейства осоковых.

— Камыш.

— Не подходит.

— Не знаешь траву семейства осоковых?

— Их много очень...

— Столица республики Нигер.

— Не знаю.

— Венгерский писатель.

— Хрен его знает...

— Чапек.

— Не подходит.

— А Чапек не венгр, кажется, а чех.

— Действующее лицо оперы «Севильский цирюльник».

— Фигаро.

— Подошло. Остров на Онежском озере.

— Трудно сказать...

— Ну, хоть какой-нибудь?

— Черт его знает... Дальше что?

— Деталь плуга.

— Лемех?

— Лемех. Точно... Так, что ж получается...

— Давай вот это отгадаем... по вертикали... вот... алфавит...

— Да это просто азбука.

— Азбука, точно.

— Приток Дона.

— Дона?

— Дона.

— Приток Дона никто не знает?

— Северный Донец.

— Не подходит.

— Приток Дона.

— Воронеж, есть приток такой.

— Тоже не подходит.

— А больше не знаю...

— Духовой инструмент Закавказья.

— Зурна.

— Точно...

— Вот это давай... Промысловая рыба...

— Семейства тресковых.

— Кета.

— Она не тресковая... пять букв.

— Семейство тресковых, пять букв.

— Семга.

— Семга подходит, только черт знает, может, это и не тресковая рыба...

— Главное — подошло...

— Наука о происхождении и эволюции человека.

— Биология?

— Тут букв до фига...

— Не сообразишь сразу...

— А это что... Изделия, продукция металлургии.

— Литье.

— Нет.

— Штамповка.

— Да нет.

— Прокат, может быть?

— Прокат подошел...

— А это... Камчатский бобер.

— Последнее — ан.

— Калан.

— Ага...

— Венгерский писатель.

— Гашек.

— Он чех.

— Венгерский писатель.

— А вот... смычковый инструмент.

— Скрипка.

— Не-а...

— Виолончель.

— Нормально...

— Сколько тут...

— Мужчина, ну хватит, может быть, толкаться?!

— А я что, толкаюсь?

— Толкаетесь!

— Да никто вас не толкает.

— Сидит и локтем пихается.

— Да ничего я не пихался. Мы кроссворд разгадываем.

— Хоть бы извинился. Спорит еще.

— Чего мне извиняться?

— Ничего! Совесть надо иметь!

— Вот бы и поимели.

— Ладно, друг, ты попридержи язык-то.

— Сам попридержи.

— Сидит и пихается. Хам!

— Сама ты хамка. Из-за пустяка разоралась...

— Хам!

— Дура ты, ёпт...

— Мы вот щас милицию позовем.

— Ага. Зови. Прибегут.

— Молодой человек, вы в общественном месте находитесь!

— Она тоже тут находится.

— Вам замечание сделали, а вы огрызаетесь.

— Хамит еще!

— Сама ты хамишь.

— Дурак чертов...

— Дура ты, ёпт...

— Слушай, парень, кончай ругаться!

— А чего она привязалась?

— Веди нормально себя.

— Пусть она ведет нормально.

— Такие вот и лезут без очереди. Хамы.

— Это ты без очереди влезла, сидит воняет тут! Дура!

— Дурак чертов!

— Кончайте ругаться, что вы, как дети!

— Дебильная...

— Лавочка двигается.

— Ага, уже...

— Я же говорил, что быстро пойдет...

— Встаем, товарищи...

— Лена, не отставай.

— Садись ты с ней, я с пиздой с этой не сяду...

— Во... тут прямо цветник. Хорошо.

— Подвиньтесь немного...

— А некуда больше.

— Немножко хотя бы.

— Пожалуйста.

— Вот, нормально...

— Саша, на, почитай, я без очков не вижу...

— Все подряд?

— Ага... подряд...

— Так. Продается. Стереомагнитофон «Маяк-203».

— Ага.

— Швейная машинка подольского завода.

— Ага...

— Разборный гараж.

— Так...

— Новый югославский палас.

— Так...

— Новый диван из холла «Виру».

— Ага...

— Вертушка «Пионер».

— Так...

— Старинная мебель красного дерева.

— Ясно...

— Пластинки «Курс немецкого языка».

— Ага...

— Звуковой кинопроектор «Радуга».

— Понятно...

— Недорогое немецкое пианино «Блютнер».

— Так...

— Японская стереомагнитола «Санио-9944».

— Ага...

— Вязальная машина «Северянка».

— Ага...

— Новые колонки 35 АС.

— Ага...

— Рояль «Арнольд». Недорого.

— Так...

— Горные лыжи «Торнадо».

— Ага...

— Монгольский ковер 3×4.

— Ага.

— Видеомагнитофон «Ломо».

— Ага...

— Пианино «Лира».

— Так...

— Магнитофон «Весна-306».

— Ага...

— Модель детской железной дороги.

— Так.

— Фотоаппарат «Никон».

— Ага...

— Полдома.

— Ага...

— Сборно-разборный металлический гараж.

— Так...

— Электрофон «Вега-108».

— Ага...

— Картины, старинная бронза.

— Ага...

— Усилитель «Бриг-101», стереокатушка.

— Ага...

— Стойка «Феникс-005».

— Так...

— Сервиз «Мадонна» на 12 персон.

— Ага.

— Трехстворчатый шкаф красного дерева.

— Ясно...

— Марки, монеты, значки...

— Ага...

— Надувная лодка с мотором.

— Ага...

— Дедушка, переходить надо...

— Правда?

— Вон уже, смотри.

— Переходим, товарищи?

— Сейчас. А что там... можно уже, ребят?

— Да.

— Встаем.

— Ленок, пошли.

— Здесь видишь как быстро.

— Да. Если такими темпами пойдет...

— Смотри, они не за нами были?

— Вы не за нами, случайно?

— Да, да. Я перепутал...

— Садись.

— Смотри, поломана.

— Ничего, места хватит.

— А красивые у тебя босоножки.

— Нравятся?

— Очень. А содержимое еще больше.

— Да уж, да уж... Это финские.

— Серьезно, красивые.

— Сейчас модны серебряные плетенки. Видел?

— Видел.

— Вот. Я скоро достану себе.

— Ты муравья придавила.

— Бедненький...

— Убийца. Агрессор.

— Да, я агрессор. И горжусь этим.

— Муравьишка полз, полз, а ты его каблучищем примяла.

— Ну я ж говорю, что я агрессор.

— Товарищи, я, к сожалению, не могу больше стоять.

— Почему?

— На работу пора. И так десятый час уже...

— Да...

— А может, я все-таки за вами буду, а?

— Пожалуйста.

— Я б в обеденный перерыв подскочил.

— Ну, до обеденного мы купим, это точно...

— То-то и оно. Но на всякий случай я за вами.

— Хорошо.

— Товарищи, я к вам с той лавочки. Просто в том вон доме есть столовая.

— С улицы?

— Да. И мы решили прямо в порядке очереди заходить, ведь покушать все хотят...

— А чего, правильно.

— Так что эта лавочка за нами, а вы за ней, хорошо?

— Ага. Спасибо.

— Нормально. Теперь нам и рыпаться не надо.

— Смотри, парень вылез...

— Голубятник, наверно.

— Что, там голуби у него?

— Голуби.

— Вы видите?

— А вон полетели. Много...

— Ага...

— Я так тоже когда-то умел свистеть.

— А почему они не улетают? Никогда не понимал.

— Приручены.

— Так вот кругами летают и летают...

— Я б улетел, мам, сразу.

— Куда б ты улетел?

— Куда-нибудь.

— Куда?

— В лес или еще куда-то... В Горький, к дяде Пете...

— До дяди Пети ты бы не долетел. Устал бы и обессилел.

— Ну в лес улетел бы.

— А питался бы чем?

— Чем-нибудь.

— Вот именно! Чем-нибудь. А тут у него в кормушке и пшено и водичка. Поклевал и полетал. Снова поклевал и снова полетал...

— Скушно...

— А голодным в лесу сидеть не скушно?

— Не знаю...

— Говорят, эти голубятни щас особенно не разрешают строить.

— Почему?

— Разносят заразу всякую. Голубями спекулируют.

— А что, они стоят прилично?

— Иногда. От породы зависит.

— Двигайся ближе.

— А интересно, в столовой много народу?

— Не думаю. Только что открылась.

— Там жрать-то нечего, наверно...

— Ну, чего-нибудь есть.

— Посмотрим.

— Сейчас вот так лучше.

— Ага...

— Господи, успеть бы до двенадцати...

— Успеем, успеем.

— Успеем, конечно.

— Успеем, это точно...

— До одиннадцати успеем.

— До одиннадцати вряд ли, а до двенадцати успеем.

— Еще часа полтора, и все.

— Успеем, куда они денутся...

— Сейчас лавочками — раз, два и там.

— Лавочками хорошо двигаться — редко, но метко.

— Какое там — редко. Вон как часто пошло.

— Лишь бы эти опять не подъехали.

— Сегодня не подъедут, я узнавал.

— Точно?

— Точно.

— Хорошо бы.

— Да уж...

— Ууаааххха... разморило на солнышке...

— Скоро в тень переходить.

— Ага. Там тенечек.

— Тут тоже не особенно жарко...

— Володя, не сиди на земле!

— Я не сижу, я на корточках.

— И на корточках не надо.

— И площадка огорожена.

— Культурный дворик.

— Ага.

— А то у нас выйти некуда.

— Точно. Или асфальт везде, или машины стоят.

— Выйти туда, что ли...

— Да зачем, зайди за забор, да отлей...

— И то верно.

— Он тоже стоять не будет?

— Нет, он щас придет.

— Говорят, у них подкладка хорошая.

— Стеганая?

— И мягкая такая, шелковая.

— Это хорошо. А то есть совсем без подкладки — один форс. А с подкладкой теплей.

— Теплей, конечно.

— Да и без подкладки они теплые тоже.

— Вообще-то бывают ничего и без подкладки.

— Но все равно с подкладкой лучше.

— Лучше. С подкладкой получше...

— А она отстегивается?

— Вот это не знаю.

— Должна бы.

— Наверно, отстегивается.

— А может, и нет.

— Если югославские, то должна.

— Должна?

— Ага.

— Тогда совсем хорошо.

— Вон, они двигаются уже.

— Ладушки. Встаем, дядь Сереж...

— Погоди, погоди, дай людям встать.

— Двигаемся?

— Двигаемся.

— Оп-ля...

— Володя, иди место занимай.

— Таких дворов щас не делают.

— Так это ж довоенные дома...

— Тогда строили хорошо.

— Хорошо, конечно. Вон, кирпичи какие...

— А щас нашлепают плит этих, а толку никакого.

— Правда, строят быстро.

— Быстро, да плохо.

— Да, плоховато.

— Ну что, нам до столовой одна лавочка осталась?

— Ага.

— А она с улицы, да?

— Да.

— А балкончики ничего.

— Хорошие балконы. Широкие.

— И потолки, наверно, большие, высокие.

— Да. Тогда на потолках не экономили.

— Точно. А щас на всем экономят.

— Ага.

— Тогда, я помню, как первое апреля — удешевления, понижения, понимаешь, цен.

— А щас наоборот — дороже и дороже.

— Да. А все Сталина ругали.

— А у нас только могут — ругать.

— А он войну выиграл, страну укрепил. И дешевле все было. Мясо дешевле. Водка три рубля. Даже меньше.

— И порядок был.

— Конечно был. На двадцать минут опоздаешь — судят.

— Кажется, на пятнадцать.

— На двадцать. Моя жена покойная однажды через Урал бежала, по льдинам, чтоб на завод успеть. Автобус сломался, она побежала. Вот! А кто теперешний побежит?

— Да, смешно сказать.

— Вон мастер знакомый говорил, я, говорит, захожу в раздевалку, а там в домино вся бригада зашибает. Я им — а ну идите работать! А они — матюгом.

— Работнички. Только пьянствовать и умеют.

— А вот посадили бы всю бригаду, и другие почесались бы.

— Почесались бы, а как же.

— А то — пьянствуют да прогуливают.

— И воруют. Все продавцы воруют.

— Еще как! У них все есть, все! А на прилавках — пусто.

— Конечно, у них клиентура своя. Ты мне, я тебе.

— А нам — фигу с маслом.

— Я однажды пошел жаловаться на продавщицу, нахамила мне, зашел к директору, а там своя очередь — колбасу копченую берут!

— По своим, значит.

— Ага, по своим. Я говорю, а ну, давайте мне! А то всех заложу к чертовой матери! Злой был, как черт. Так что ж — дали!

— А куда они денутся. Они ж трусы все.

— Дали два батона, как миленькие.

— А я так вот подхожу однажды к мяснику, говорю, мне килограмма три хорошего мясца бы. И подмигнул ему.

— Вынес?

— Вынес, а как же? Рубль сверху дал ему. А куда денешься? Ко мне теща приехала из Кировограда. Кормить-то надо.

— Конечно.

— А при Сталине разве творилось такое?

— Порядок был.

— Порядок. И все работали на совесть.

— Еще как. Нормы перекрывали.

— А сейчас слесаря уволить не могут: права не имеют.

— А главное — уволят, а на его место кого?

— Некого, конечно.

— А Брежневу наплевать.

— А что Брежнев сделать может? Система такая.

— Да... вон очередища какая.

— Ленок, я за газетой сбегаю.

— Беги. А мне купи какой-нибудь журнальчик, «Крокодил» там, или еще что...

— Ага...

— Володя, отойди от подъезда.

— Мам, я посмотрю только.

— Отойди!

— Мам, ну немного...

— Да что ты там интересного нашел?

— Мам, ну чего ты!

— Иди сюда!

— Вась, одиннадцати нет еще?

— Нет...

— Сходим тогда, возьмем чего-нибудь?

— Давай.

— Красного какого-нибудь.

— Давай.

— А то башка гудит что-то...

— Тут недалеко, я знаю.

— Совсем хорошо.

— А там у них овощной, не знаете?

— Да. Овощной.

— Он с девяти или с десяти?

— Наверно, с десяти.

— Купил? Так быстро?

— А чего ж. Одна нога здесь, другая там...

— Спасибочки.

— Тааак. Что здесь...

— Смотри, поднимаются, пошли!

— Все, пошли, товарищи.

— Это в столовку за ними?

— Ага.

— Володя, давай руку!

— Хоть проглотим чего-нибудь...

— Ой, насиделась, нога онемела...

— Идем, идем скорей...

— Ух ты, а тут тоже порядком народу...

— Так это все из нашей очереди. Вон женщина в красном.

— Да, да. Тогда хорошо. Не зря постоим.

— Пройди туда. Там начало.

— Я поднос возьму.

— Спертый воздух какой. С утра, а духотища какая...

— Меню там висит, посмотри.

— Простите, можно я тоже посмотрю?

— Да, да...

— Так, сметана, салат овощной... Лен!

— Чего?

— Сметану будешь?

— Буду.

— А салат овощной?

— Буду.

— А солянку?

— Не-а...

— Тогда горячего нет... первого...

— А второе?

— Тефтели с макаронами.

— Нет, это не для меня...

— Окунь жареный с картофельным пюре.

— Лучше одно пюре.

— Кофе или компот?

— Кофе.

— Ладно... ты встала?

— Давно уж. Иди поближе...

— Ой, тут мокро...

— Разлили чего-то...

— А ты сюда встань.

— Смотри, поручень горячий какой... с чего бы это?

— Черт его знает...

— Но тут быстро должно быть...

— Я что-то сметаны не вижу... может, нет?

— Есть, есть, я видела.

— Смотри поднос какой.

— Чем его так?

— Краска какая-то...

— А мы место найдем?

— Найдем, не боись.

— Молодые люди, я отойду на немного.

— Пожалуйста.

— Тюк...

— Прекрати, Вадик...

— Тюк, тюк...

— Хулиган.

— Двигайся, двигайся...

— Ну вот, хоть хлеба возьмем.

— Скажите, а сметана есть?

— Дальше сметана.

— А есть?

— Есть.

— Женщина, кошелек потеряли.

— Ой, спасибо... все из-за тебя! Стой спокойно!

— А лапши больше нет?

— Нет.

— Вот те раз. Солянку возьмешь, Петь?

— Давай.

— Стакан дайте пожалуйста, а то кончились.

— Там кофе в правом.

— Я полстакана возьму.

— Тут сметана хорошая, бери полный.

— Да ну...

— Паш, давай на один поднос.

— На мой.

— Товарищи, двигайтесь быстрей! Толпиться не надо!

— Я за вами.

— Ага...

— Что у вас... двадцать шесть... семь... тридцать четыре...

— И хлеб у него.

— Так. А там... восемнадцать, девяносто две.

— Пожалуйста.

— Тридцать четыре... девять... девять... шестьдесят.

— А у нас вместе посчитайте.

— Рубль... рубль сорок две.

— Вот.

— Ваши пятьдесят восемь.

— Двигайтесь...

— Девять... двадцать шесть... так... семьдесят пять.

— У меня десятка.

— Ничего... девять... двадцать пять...

— Вы кофе пролили, мужчина...

— Черт... подносы скользкие... посчитайте вот...

— Тридцать девять... копейку найдете?

— Вот...

— Вы вместе?

— Да.

— Тридцать четыре... восемнадцать... хлеб... так... и у вас...

— Пожалуйста.

— Так... рубль ваш.

— А где вилки у вас?

— Вон там... тридцать четыре... десять... девять...

— Я могу мелочью дать...

— Ага... хорошо...

— У меня кофе одно. Вот без сдачи.

— Так. Двадцать шесть... девять... девятнадцать... три...

— Не разменяете мне позвонить?

— Нет, ничего нет.

— Так вон у вас мелочи сколько.

— Она мне нужна. Рубль три.

— Возьмите, я копейку должен был...

— Спасибо. Так... сорок девять...

— Вот, пожалуйста.

— Вам копеечка как раз... проходите сюда с подносами!

— Ага... идем, идем...

— Вы вместе.

— Да, да... Ленок, ставь сюда...

— Пятьдесят две... шесть... пюре одно?

— Да.

— Десять... тридцать четыре... пять кусков?

— Да. Пять.

— Рубль тридцать две.

— Пожалуйста.

— Шестьдесят восемь.

— Лен, вон там столик есть...

— Там занято.

— Ну два места есть, идем.

— Можно пройти нам?

— Ага... Нина, посторонись...

— Встала на пороге и стоит...

— Ладно, Лен, не сердись... иди вперед...

— Не пролезешь...

— У вас не занято?

— Нет, нет...

— Так... ставь сюда...

— Сходи за ложками, я подносы уберу...

— Ага...

— Не знаете, сметана не кончилась?

— Да нет, вот мы взяли.

— Я пойду еще возьму.

— Такая хорошая?

— Да, неплохая. Видимо, еще не разбавляли...

— Держи, Ленок...

— Спасибо. Поднос поставь пока сюда. Потом уберем.

— Со сметанки начнем?

— Ага. Тут человек ее хвалил. За добавкой пошел.

— Мммм... ничего...

— Дай мне хлеба...

— На...

— А правда, хорошая...

— Лен, ты про Венгрию хотела рассказать...

— Когда я ем, я глух и нем...

— Лады...

— ...

— .....

— ...

— Мммм... нормально...

— ...

— ...гнутую выбрал...

— Какие были... бери вот эту..

— Спасибо...

— ...

— ...ам и нет...

— Не могу больше...

— Оставь тому парню...

— Хам...

— ...

— .....

— А ничего готовят...

— Сносно...

— .....

— ...

— ...во, толстенькая какая...

— Повезло...

— На, бери, если хочешь...

— Ладно, ешь спокойно...

— ...............

— ...............

— ...мм... мм...

— ...пюре паршивое...

— Плохое?

— Ага... тьфу... гадость... сладкое какое-то.

— ...картошка ммм... мерзлая, наверно.

— ...комки какие-то...

— Я говорю, оставь тому парню... ммм...

— ...остряк...

— ...

— .....

— ...

— .......ммм...

— ...ты быстро так управился...

— А чего ж...

— ...

— .......кофе холодный совсем...

— Да?

— ....попробуй... молоко одно...

— Фу... пенка какая... правда холодный...

— ...

— .....

— ...

— Дай салфетку.

— Последняя.

— А больше нет?

— Не-а.

— Пополам. Держи.

— Спасибо. Настоящий друг.

— Ага.

— Ну вот, заморили червячка.

— Слегка.

— Тут разлито что-то. Рукой не влезь.

— Вижу.

— Ну, что пошли?

— А куда спешить-то. Вон наша лавочка есть еще.

— Ну, давай посидим. Хотя тут места просто так не занимают.

— Подумаешь. Посидим и все.

— Давай... Правда, тут душновато.

— Да не так чтоб очень.

— Возьми с того стола салфетки.

— Держи...

— Ну что, досталась вам сметана?

— Как видите.

— Неплохая, правда?

— Да. Единственное, что можно есть.

— Пюре гадкое у них.

— Если б одно пюре. Я котлету съесть не смог.

— Правильно, что мы не взяли.

— Вонь сплошная и жир. Понапихано черт знает что.

— Вы тоже в очереди?

— Да.

— У вас какой номер?

— Тысяча сто девяносто.

— Впереди нас.

— Ну, сейчас-то, наверное, мы какие-нибудь пятисотые.

— Да, подвинулись заметно.

— Вы не ходили туда смотреть?

— Нет.

— Говорят, там новый цвет завезли.

— Какой?

— Серо-голубой.

— Правда?

— Да. Мой сосед ходил смотреть.

— Ну и как, ничего?

— Приятный цвет. И главное, сшито все путем, элегантная вещь.

— Может, серо-голубые взять?

— Надо посмотреть сначала.

— Это конечно...

— А не знаете, на этих какая строчка?

— Вот это я не могу сказать.

— Хорошо бы красненькая. Или оранжевая.

— Между прочим, там чай появился.

— Правда? Вадим, давай чаю возьмем, а то кофе этот муторный какой-то...

— Я пойду возьму.

— Иди, и возвращайся с победой.

— Бу зде...

— И вы шутница.

— Это плохо или хорошо?

— Хорошо. Вы извините меня за глупое откровение, но вы очень, просто очень похожи на мою первую девушку.

— Господи...

— Серьезно... Это было жутко давно, но факт остается фактом.

— Действительно похожа?

— Очень. Когда вы сели, я даже испугался.

— Ну, а чего страшного.

— Да не страшно, а просто элемент неожиданности.

— А где она сейчас?

— Понятия не имею. Это было в шестьдесят втором году, я поступил на первый курс и одновременно пошел работать в журнал.

— А вы журналист?

— Нет, хуже. Писатель.

— А кончали что?

— Литинститут.

— Как интересно...

— Да ничего интересного... Гнусное заведение. Вспоминаю с тоской и головной болью.

— А как звали вашу девушку?

— Лена.

— Меня тоже Леной зовут. Надо же.

— Я ж говорю, что это не случайно. Наверное, она умерла, чтоб в вас воплотиться.

— Ну, это вы слишком.

— Слушайте, Лена, а не сбежать ли нам с вами отсюда куда-нибудь в более приятное место?

— Куда?

— Я знаю один уютный ресторанчик. А до него сходим в Пушкинский. Там сейчас Мунк. Фантастический художник.

— А очередь?

— Серо-синие за мной. Достану свободно в любом количестве.

— А зачем же вы стояли?

— Писатель должен всегда все знать.

— Чего?

— Ну, толпу.

— Аааа... И вы ради этого стояли?

— А ради чего же?

— Интересно.

— Ваш друг уже выбивает чай.

— Да он не друг, мы в очереди познакомились.

— Совсем хорошо. Жду вас в двенадцать у входа в Пушкинский.

— Ну, вообще-то я не знаю...

— Леночка, не надо начинать наше знакомство с недомолвок.

— Нет, ну так сразу...

— А я вообще все люблю делать сразу. Ваш знакомый идет. Жду вас, до свидания...

— А вот и чаек.

— Молодчина.

— Любитель сметаны смылся?

— Ага.

— Забавный мужик. Одна борода чего стоит.

— Да... горячий... фуу...

— Ммм... ага...

— Уффф...

— .....

— Уфф.....

— ...

— Уфффф...

— ...ничего чаек.

— Не то что кофе.

— Да.

— Уфффф.....

— ..........

— Уффф...

— .....

— .........

— .....

— ...............уффф...

— ...

— Смотри... уффф...

— Дурак-то...

— Даа... уффф... уффф...

— ...кретин какой-то...

— Уффф... уффф... уффф...

— Уффф...

— Уффф... Уффф...

— Уффф... уффф...

— Уффф... нормально...

— Уффф...

— Теперь хоть весь день не есть.

— Уффф... уффф... уффф...

— У тебя щеки пылают.

— Уффф... уффф... уффф...

— Не лопни смотри...

— Спасибо...

— Хороший чай?

— Хороший.

— Ух ты... очередь какая...

— Теперь сметаны всем хватит.

— Пошли отсюда.

— Ну, пошли отсюда.

— Разрешите...

— Пройди там.

— Хлеб раздавили.

— Ага...

— А вы уже здесь?

— Да. Как тут, ничего готовят?

— Нормально.

— В двенадцать перекличка будет.

— Точно?

— Точно.

— Это что, опять женщина пойдет?

— Нет, надо будет подойти самим, а там кричать будут.

— Ну чего, это даже лучше...

— Не знаю...

— Пошли...

— Фууу... хорошо как. Надышались гадостью.

— Пошли на лавочку?

— Ты знаешь, я позвонить хотела.

— Так ты ж звонила.

— А мне подружке обязательно нужно.

— Ну давай. Двушка есть?

— Есть...

— Я на лавочку пойду.

— Ага... я пошла...

— Тари-ра-ра-ра-рам... та-рам...

— Слушай, друг, не выручишь, а?

— А что такое?

— Да не хватает шестнадцать копеек.

— Чего ж так обнищали?

— Да так вот... выручи, а? Ёпт, купить не хватает.

— А вы чего берете?

— Да огнетушитель за рубль девяносто.

— Говно такое пить...

— Ну, а хули, ёпт. Денег нет.

— А вы из очереди?

— Ну да. Я тебя помню, ты впереди нас. Поэтому я и прошу.

— А водка есть там?

— Есть.

— Давай лучше водки выпьем.

— Давай. Там стоит один.

— А сколько денег?

— Мы пару хотели брать. До четырех хрустов не хватило.

— Вас двое, значит?

— Ага.

— На... полтора... пусть бутылку купит. И сырков каких-нибудь.

— Ага...

— Это вон там, что ли?

— Ага... пошли туда...

— Тоже очередища...

— Да, бля... понабежали с утра...

— Далеко стоит?

— Нет.

— А там хозяйственный?

— Ага...

— Маленький магазин, вроде...

— Хуевый... Ну, я пойду отдам ему.

— Ага. Я тут подожду.

— Давай.

— Тари-ра-ра-ра-рам... ти-ра-рам...

— Погоди... я что-то не соображу... ага вот рупь...

— Пошли вместе...

— Ага...

— Тари-ра-ра-рам... ти-ра-рам...

— Там портвейн еще какой-то... тоже хуевый...

— Тари-ра-ра-ам... та-ра-рам...

— И сухое одно... а пива и в помине не бывает...

— Тари-ра-ра-рам... ра-ра-рам...

— Дайте пройти, мужики... иди сюда... Вась, вот парень с нами в доле. На.

— Чего?

— Возьми поллитру.

— Серьезно?

— Серьезно.

— Обрадовал.

— Ну так, ёпт. Мне всегда везет.

— Тари-ра-ра-рам... та-ра-рам...

— Я пойду пару сырков куплю.

— Купи один, достаточно.

— Купи пару, если не хватит, я дам еще... на... мелочь.

— Ага. Может, и на три хватит...

— Тари-ра-ра-рам...

— А ты сам его нашел?

— Да нет, он ко мне подошел.

— Аааа...

— Тут и бутылки принимают.

— Принимают.

— Ладно, я на улице подожду, а то здесь не протолкнешься.

— Я щас уже возьму...

— Тари-ра-ра-рам... ра-ра-рам...

— Сынок, а пива нет, не знаешь?

— Нет.

— А на той стороне нет нигде, а?

— Не знаю.

— Нет и на той. Там никогда не бывает.

— А не привезут сегодня, а?

— Черт их знает. Вроде нет, ребята спрашивали.

— Тари-ра-ра-рам...

— Сереж, на хуя ты отошел-то?

— А я тебя не дождался...

— Еп твою, а я тебя там ищу! Пошли.

— Тари-ра-ра-рам...

— Не толкайся, бать... хуль ты прешь...

— Я не толкаюсь...

— Тари-ра-ра-рам... тари-ра-ра-рам... коогдаа ты вернешься домоо-ой...

— Вот сырки, держи...

— «Дружба». Неплохие.

— Ага.

— А там и мясной отдел есть?

— Есть. Только там нет ни хуя. Жена ходила утром, мы с ней вместе стоим. Ни хуя.

— А деньги она, значит, не дает?

— Так у нас в обрез. Она и не знает, куда я пошел...

— Ясно.

— Ну что, скоро он там...

— Щас возьмет.

— Смотри сколько понабилось... охуели совсем...

— Ин вино веритас...

— Что?

— Истина, говорю, в ханке.

— Эт точно... я на ночь хотел взять погреться, жена скурвилась, не дала...

— Ничего, щас восполнишь.

— А что там... бутылка на троих. Понюхать только.

— Ты гигант.

— Ххе...

— Мужики, закурить не будет?

— «Беломор».

— Давай.

— Держи...

— Спасибо... спасибо...

— Тари-ра-ра-рам... тари-ра-ра-рам... когда ты вернешься домооой...

— Отошли бы с прохода, ребят! Хуль стоите, мешаете?

— Ладно, не пизди, отец...

— Встали, бля, и стоят. Продирайся сквозь них...

— Тари-ра-ра-рам... тори-ра-ра-рам... ти-та-ри-ри-ри-ра-ра-ра-раа-ам...

— Тут вот. Держи сдачу.

— Вон ему отдай.

— Да ладно, оставь себе на сигареты.

— Спасибо, парень.

— Где будем?

— Пошли вон туда...

— А что там во дворе?

— Ну а чего такого?

— В подъезде лучше.

— Давай в подъезде...

— Дай в карман уберу, у меня глубокий...

— На...

— Тари-ра-ра-рам... тари-ра-ра-рам...

— Машина, Вась...

— Вижу...

— Ой, бля... насиделся на этих лавочках... спина болит...

— В тот двор пойдем?

— Пошли в тот...

— Ну я доволен, хоть огнетушители не купили.

— Такое говно пить. Охуели вы, что ли.

— Так денег не было...

— Лучше б чекушку купили, чем это...

— Направо, Вась...

— А может, в тот?

— Да нет, там поспокойней...

— Во, разворотили двор как. Роют что-то...

— С кабелем что-то...

— И дерево задели.

— А хуль церемониться...

— Вот в этот пошли...

— Пшли, пшли...

— Ты что здесь прыгаешь? Вот серый волк утащит вместе со скакалкой.

— Не утащит.

— Утащит, утащит...

— Ау... прохладно как...

— На второй пошли.

— Топай вперед, руки назад.

— Слушаюсь, ваше благородие...

— Стены испоганили как, а... когда ж тут ремонт был?

— В старинные года, когда лягушки, бля, были господа...

— Давай на подоконнике...

— Открывай.

— Держи сырок.

— Ага.

— Падла... теперь не делают кепочек... ровная...

— Зубами подцепи...

— Ммм... опля...

— Ну вот.

— Ну чо, пей, парень, первым.

— Спасибо.

— Держи.

— Будьте здоровы........... фуууу..аа...

— Вась, ты теперь, я дотяну..............хааа...

— Чтоб не последняя.............ой, бля...

— Кинь ее в мусоропровод.

— Сдавать не будем?

— Да ну. Толкаться там.

— Поставим, пусть кто-то сдаст.

— Заботливый какой. Тебя б в тайгу на зимовье. Всем бы припасы оставлял.

— Не говори...

— А ничего пошло, а...

— Нормально.

— Слушайте, в двенадцать перекличка, говорят?

— Вроде.

— Успеем.

— А чего тут. Близко.

— Во... тепло разливается...

— Ну чего, пошли?

— Пошли.

— Смотри, там пол моют.

— А я и не заметил.

— Слышь, мне мужик рассказывал, это, баба в магазин пошла, а мужа пол мыть заставила...

— Вместо себя?

— Ага. Он до трусов разделся и моет, нагнувшись. А яйца из трусов вывалились, а кошка увидела и вцепилась в них...

— Во, бля!

— Ага. Он как заорет, упал навзничь и об батарею.

— Ххе...

— Жена приходит, а он в крови валяется на полу. Вызвала скорую. Приехали, на носилки положили, а он по дороге очнулся...

— Живучий, бля...

— Очнулся и рассказал все санитарам. А те от смеха выронили его, и он пизданулся и ногу сломал!

— Ой, бля!

— А я тоже забавную историю слышал. Мужик растворителем чистил что-то, ну и вылил в унитаз.

— А спустить забыл?

— Чего, ты тоже слышал?

— Да. А потом сел посрать, покурил и папиросу туда выкинул...

— Ну. И на воздух взлетел.

— Ххе...

— А это быль, между прочим...

— Может быть...

— Ой, а ты все прыгаешь?

— Попрыгунчик...

— Попрыгунья стрекоза...

— Тари-ра-ра-рам... тари-ра-ра-рааам...

— Во, опять мини-юбки в моде...

— Только ножки толстоваты... И кривоваты.

— Тожеее, тожеее вееернооо...

— Опять парить начало.

— Сегодня грозу обещали.

— Давно пора. Жарища такая стоит.

— Вишь, марево какое. Польет, обязательно.

— Польет.

— Ну, поперли все на перекличку, народу-то...

— А где наши?

— Там, наверно.

— Вон та баба — значит, мы после...

— Где — там?

— А вон они... вон идут...

— Так, а я здесь, кажется.

— Нашли нас?

— Нашел, еле-еле...

— А мы тронулись уже.

— Интересно, какие мы по счету?

— Скажут сейчас.

— Скажите, они точно полированные?

— Я сам видел.

— Хорошо. А то сейчас мода какая-то — не полировать.

— Ну, в матовой мебели есть своя прелесть.

— Есть, но все-таки...

— Володя, не крутись там.

— Парит как.

— Перед грозой, наверно.

— Еще похватало...

— Леля, я здесь...

— У них ножки красивые — под старину.

— Да, я видела.

— А главное — вместимость большая. Столько ящиков.

— И замки элегантные.

— Замочки что надо. Под бронзу.

— У нас почти такой же сервант есть. Прямо почти.

— Это хорошо. Впишется, значит.

— Должен.

— Тари-ра-ра-рам, тари-ра-ра-рам...

— А где же подружка ваша?

— Да вот ума не приложу. Побежала звонить — и нет что-то.

— Может, дела какие-нибудь.

— Да наверно.

— Или очередь большая...

— Не думаю. Тут свободно у автоматов.

— Вообще-то да...

— Уааах... жарища-то...

— Я тоже мокрая вся.

— Двигайтесь быстрей, товарищи!

— А там затор какой-то...

— Что такое?

— Пусть пройдут, потом наговорятся!

— Действительно! Идем, идем, никак не выйдем...

— Володя!

— Вон та женщина мне дала...

— Хорошо как.

— Ты оставь, не ешь сразу...

— Ирка, отстань...

— Нет, ну ты действительно все на меня повесил...

— Чего все?

— Все. Весь дом, вот и сейчас тоже.

— Ладно, хватит. Тут-то хоть помолчи...

— Володя! Иди сюда...

— Мам, я здесь.

— Ну вот. Ой, толпа какая.

— Господи, да что ж это такое?!

— Как была такая, так и осталась.

— Да это задние, наверно.

— Задние сзади идут! Какие это задние?!

— Да нет, что просто толпятся здесь.

— Может быть.

— Не может быть, а точно.

— Надо у милиционера спросить.

— А вон он. Он щас, может, сам скажет.

— А где женщина наша?

— Не видать.

— Встань поближе...

— Хуйня какая...

— Какой смысл стоять-то?!

— Ни хрена не двигаемся.

— Да нет, двигаемся, как так — не двигаемся...

— Вообще-то двигаемся.

— Это, наверно, сзади которые.

— Может, и так.

— Но а с какой стати они тут?

— Непонятно.

— Вон женщина.

— Нет, товарищи, ну чего паниковать зря?! Есть очередь, номера. Вперед никто не влезет.

— Конечно. Чего гадать. Может, это просто любопытные.

— Ух ты, народищу сколько...

— Мама, иди в тенечек сядь...

— Лидок, не отставай.

— Вон эта женщина.

— Пойдемте поближе, а то не слышно...

— Она встанет повыше... вот, правильно...

— Да и на лавочку можно было.

— Ничего, так тоже хорошо. Видно всем.

— Пройдите поближе, мужчина...

— А вы сами пройдите.

— Тогда посторонитесь... встал и стоит...

— Тари-ра-ра-рам, тари-ра-ра-рам... когда ты вернееешься домооой...

— ТОВАРИЩИ! ПРОСЬБА НЕ НАРУШАТЬ ПОРЯДОК!

— Ну вот, ожил наконец.

— А мы услышим отсюда?

— Услышим, услышим...

— Лишь бы кричала погромче.

— ВО ВРЕМЯ ПЕРЕКЛИЧКИ НЕ НАДО ТОЛКАТЬ!

— Володя!

— Товарищи, я буду читать, а вы... я буду...

— Погромче можно?

— Так не слышно ни черта...

— Говорите громче!

— Давайте поближе подойдем.

— А куда ближе, вон впереди народу сколько...

— ТОВАРИЩИ! НЕ НАДО ТОЛКАТЬСЯ! ОТОЙДИТЕ ОТТУДА!

— Я буду читать номера, а вы отвечать свои фамилии.

— А сколько уже получили?

— Погромче!

— Сколько прошли уже?

— Значит, сейчас покупает... номер... шестьсот семьдесят третий... да... семьдесят третий...

— Так мало?

— Я-то думал, мы уже близко...

— А что, разве далеко?! Немного осталось.

— Скажите, а не кончаются там?

— Нет. Товару много. Только что еще фургон привезли.

— ОТОЙДИТЕ ОТ ТУРНИКЕТОВ! ОТОЙДИТЕ!

— Если кто не ответит, я того вычеркиваю... Да, и еще... Номера выбывшие нами уже заполнены новыми людьми.

— Правильно. Чтоб не было путаницы...

— Слушайте, а может, просто вы фамилии зачитаете, а мы будем отвечать? А то так до обеда перекликиваться будем!

— А чего, правильно!

— Читайте фамилии одни!

— И так настоялись, черт знает что...

— Читайте одни фамилии. Кто не ответит — того вычеркнем.

— Конешно...

— Так логичней.

— Вась, ёпт, иди сюда!

— Ну что, фамилии одни?

— Читайте фамилии!

— Фамилии!

— Ну ладно... Значит, тогда я вон те номера не беру, которые за загородками... они уже покупать будут... так, значит, с номера... какой у вас? Женщина!

— Семьсот двадцатый. Кузьмина я.

— Так, семьсот двадцатый. Значит, каждый просто вычтет это число из своего известного номера и все будет ясно... Микляев!

— Я!

— Кораблева!

— Здесь!

— Викентьев!

— Я!

— Золотарев!

— Я!

— Буркина!

— Здесь мы!

— Кочетова!

— Я!

— Ласкаржевский!

— Я!

— Бурмистрова!

— Я!

— Федорова!

— Я!

— Столбова!

— Я!

— Смекалина!

— Я!

— Рыбаков! Вычеркиваю... Зверева!

— Я!

— Семенова!

— Я!

— Седаков!

— Я!

— Глузман!

— Мы!

— Чистякова!

— Я здесь!

— Прикамская!

— Разорваев!

— Здесь!

— Тупицына!

— Я!

— Карамышева!

— Я!

— Костенко!

— Я!

— Матвеевский!

— Я!

— Зайцева!

— Я!

— Файн!

— Я!

— Чабанек!

— Я!

— Фельдман!

— Я!

— Одесский!

— Я!

— Болотова!

— Я!

— Николаев!

— Я!

— Ромко!

— Я!

— Жуков!

— Я!

— Ногинский!

— Я!

— Бригите! Вычеркиваю... Егоров!

— Я!

— Петровский!

— Я!

— Хабалова!

— Я!

— Прохоронеко!

— Я!

— Кривопальцев!

— Я!

— Асауленко!

— Я!

— Кравченко!

— Я!

— Асмолова!

— Я!

— Кабакова!

— Я!

— Городецкая!

— Я!

— Мастерков!

— Я!

— Давыдов!

— Я!

— Юркин!

— Я!

— Сушилина!

— Я!

— Федотова!

— Я!

— Колондыревский!

— Я!

— Сороковой!

— Я!

— Лужин!

— Я!

— Подберезовикова!

— Я!

— Знаменская!

— Я!

— Титова!

— Я!

— Попов!

— Я!

— Кривошеина!

— Я!

— Жилин!

— Я!

— Курьерский!

— Я!

— Иванов!

— Я!

— Самойлов!

— Я!

— Бендарская!

— Я!

— Кучина!

— Я!

— Так... Волобуева!

— Я!

— Куллам!

— Я!

— Ильмесов!

— Я!

— Кокчатаев!

— Я!

— Хаямов!

— Я!

— Урсунбалиев!

— Я!

— Абаев!

— Я!

— Бурдкжова!

— Я!

— Фокина!

— Я!

— Калевас!

— Я!

— Супонева!

— Я!

— Некрасова!

— Я!

— Скуртул!

— Здесь...

— Хохрякова!

— Я!

— Бурмистрова!

— Я!

— Колбаско!

— Я!

— Курганов!

— Я!

— Кузнецов!

— Я!

— Аристакесян!

— Я!

— Смолькова!

— Я!

— Басанец!

— Я!

— Болотникова!

— Здесь!

— Дзержин!

— Я!

— Баталов!

— Я!

— Макс!

— Я!

— Симакова!

— Я!

— Казакова!

— Я!

— Токмаков!

— Я!

— Так... одну минуту... Марченко!

— Я!

— Алексеева!

— Я!

— Супонева!

— Я!

— Бриттен!

— Она отошла на минуту... здесь.

— Толубеева!

— Я!

— Спасский!

— Я!

— Гулак!

— Я!

— Рубинчик!

— Я!

— Понедельник!

— Я!

— Петров!

— Я!

— Банченко!

— Я!

— Герасимов!

— Я!

— Яковлева!

— Я!

— Нищаев!

— Я!

— Пехштейн!

— Я!

— Волина!

— Я!

— Маяковская!

— Я!

— Цуп!

— Я!

— Харламова!

— Я!

— Васильев!

— Я!

— Бабаджанова!

— Я!

— Сенин!

— Я!

— Шихларов!

— Я!

— Мегреладзе!

— Я!

— Баскакова!

— Я!

— Ворошилин!

— Я!

— Потков!

— Я!

— Тарханов!

— Я!

— Нагимбеков!

— Я!

— Кантария!

— Я!

— Копейкин!

— Я!

— Посошкова!

— Я!

— Бальтерманц!

— Я!

— Давилина!

— Я!

— Плотникова!

— Я!

— Виноградова!

— Я!

— Самостина!

— Я!

— Чударов!

— Я!

— Шмуц!

— Я!

— Майоров!

— Я!

— Голинская!

— Я!

— Леин! Тоже нет... Петров!

— Я!

— Цава!

— Я!

— Чаковский!

— Я!

— Попова!

— Я!

— Барановский!

— Я!

— Журавлева!

— Я!

— Карасева!

— Я!

— Вихрева!

— Я!

— Лукуткин!

— Я!

— Сахарова!

— Я!

— Женевский!

— Я!

— Каширина!

— Я!

— Петухов!

— Я!

— Потенко!

— Я!

— Ященко!

— Я!

— Замоскворецкий!

— Я!

— Крогиус!

— Я!

— Степанов!

— Я!

— Синий!

— Я!

— Срубов!

— Я!

— Мочалов! Так... сейчас... Коломийцев!

— Здесь...

— Бабушкина!

— Я!

— Малиновский!

— Я!

— Бокштейн!

— Я!

— Алпатов!

— Тут!

— Ножкина!

— Я!

— Семенов!

— Я!

— Круглова!

— Я!

— Ротенберг!

— Я!

— Даль!

— Я!

— Заводной!

— Я!

— Дворжак! Вычеркиваю...

— Здесь, здесь я!

— Чего ж молчите... Иванов!

— Я!

— Фидлер!

— Я!

— Харлампиева!

— Я!

— Камзолов!

— Я!

— Панофский!

— Я!

— Дмитриев!

— Я!

— Кочергина!

— Я!

— Павленко!

— Я!

— Виппер!

— Я!

— Мелентьев!

— Я!

— Иконников!

— Я!

— Галчинский! Нет... Петров!

— Я!

— Гиацинтов!

— Я!

— Климова!

— Я!

— Позднякова!

— Я!

— Петрова!

— Я!

— Гурвич!

— Я!

— Лазарева!

— Я!

— Михайлова!

— Я!

— Гачев!

— Я!

— Орлов!

— Я!

— Ювалова!

— Я!

— Эпштейн!

— Я!

— Нариманов!

— Я!

— Рябушин!

— Я!

— Гропиус!

— Я!

— Кириллова!

— Я!

— Лебедева!

— Я!

— Хохлова!

— Я!

— Розенберг!

— Я!

— Лиханов!

— Я!

— Михайлова!

— Я!

— Данюшевский!

— Я!

— Курлыкова! Вычеркиваю... Викторова!

— Я!

— Танге!

— Я!

— Керженцева!

— Я!

— Кириченко!

— Я!

— Пустовойт!

— Я!

— Хлебникова!

— Я!

— Хазанова!

— Я!

— Межирова!

— Я!

— Елистратова!

— Я!

— Добронравова!

— Я!

— Банкин!

— Я!

— Казакевич!

— Я!

— Волков!

— Я!

— Кривопальцева!

— Я!

— Рябинина!

— Я!

— Сотникова!

— Я!

— Рабинович!

— Я!

— Афиногенов!

— Я!

— Проткин!

— Я!

— Костылева!

— Я!

— Незабудкина!

— Я!

— Липай!

— Я!

— Ларькин!

— Я!

— Духнин!

— Я!

— Низаметдинов!

— Я!

— Митюкляев!

— Тут!

— Волшанинова!

— Я!

— Шрейбер!

— Я!

— Измаилов!

— Я!

— Бумажкина!

— Я!

— Кнут!

— Я!

— Доброва!

— Я!

— Светоносный!

— Я!

— Ярославцева!

— Я!

— Леючевский!

— Я!

— Банщиков!

— Я!

— Халдеева!

— Я!

— Лихтерман!

— Я!

— Розенблюм!

— Я!

— Каширин!

— Я!

— Сидорова!

— Я!

— Талочкин!

— Я!

— Мироненко!

— Я!

— Сумашков!

— Я!

— Хлюпин!

— Я!

— Гуринович!

— Я!

— Ягайлова!

— Я!

— Эрдман!

— Я!

— Арбузова!

— Я!

— Мравинский!

— Я!

— Колесова!

— Я!

— Огнев!

— Я!

— Зажогин!

— Я!

— Дахис!

— Я!

— Борисов!

— Я!

— Нарумбеков!

— Я!

— Хохмачев!

— Я!

— Ермолаев!

— Я!

— Кизякова!

— Я!

— Оксанова!

— Я!

— Пружанский!

— Я!

— Семенова!

— Я!

— Владимиров!

— Я!

— Гульченко!

— Я!

— Пошит!

— Я!

— Викентьева!

— Я!

— Рабин!

— Я!

— Брайнина!

— Я!

— Нечасова!

— Я!

— Забежин!

— Я!

— Иванова!

— Я!

— Зубова!

— Я!

— Лукомская!

— Я!

— Зачатьев!

— Я!

— Ломов!

— Я!

— Юсупов!

— Я!

— Ильметьев!

— Я!

— Зализняк!

— Я!

— Воронин!

— Я!

— Гелескул!

— Я!

— Холина!

— Я!

— Ворожеева!

— Я!

— Недопюскин!

— Я!

— Молчанова!

— Я!

— Гликман!

— Я!

— Тамм!

— Здесь...

— Вахромеева!

— Я!

— Ребров!

— Здесь, здесь...

— Золотаревский!

— Я!

— Гринберг!

— Я!

— Толстой!

— Я!

— Ашаев! Так... Ашаев... Ашаев... Левитина!

— Я!

— Травников!

— Я!

— Федаков!

— Я!

— Товарищи, отойдите подальше... Алексеев!

— Я!

— Моненков!

— Я!

— Рыжкова!

— Я!

— Сорокина!

— Я!

— Космачев!

— Я!

— Ключина!

— Я!

— Эстер!

— Я!

— Звонкова!

— Я!

— Трощенко! Нет... Фазлеева!

— Я!

— Рябушинская!

— Я!

— Немилович!

— Я!

— Корзун!

— Я!

— Васнецов!

— Я!

— Соломин!

— Я!

— Митяева!

— Я!

— Котомина!

— Я!

— Знахарцева!

— Я!

— Товарищи, ну ей-богу, отойдите отсюда! Я читать не могу!

— Отойдите, чего вы наваливаетесь!

— Мужчина, вам говорят!

— Сами же себя задерживаете!

— Встал и стоит!

— Да это сзади навалились...

— Брустман!

— Я!

— Харитонов!

— Я!

— Бялик!

— Я!

— Наседкина!

— Я!

— Рыбникова!

— Я!

— Литвинов!

— Я!

— Казанцев!

— Я!

— Клопов!

— Я!

— Захарова!

— Я!

— Равницкий!

— Я!

— Слуцкий!

— Я!

— Воронцова!

— Я!

— Горчакова!

— Я!

— Любеткина!

— Я!

— Новомосковский!

— Я!

— Пришвин!

— Я!

— Савостин!

— Я!

— Фельдман!

— Я!

— Коротаев! Капустина!

— Я!

— Старцев!

— Я!

— Карапетян!

— Я!

— Оганесян!

— Я!

— Лпутня!

— Я!

— Петросянц!

— Я!

— Бовин!

— Я!

— Старостина!

— Я!

— Мегед!

— Я!

— Позднякович!

— Я!

— Царева!

— Я!

— Бубнова!

— Я!

— Банина!

— Я!

— Никодимов!

— Я!

— Октябрьский!

— Я!

— Всяшкин!

— Я!

— Жмудь!

— Я!

— Кропоткина!

— Я!

— Артамонова!

— Я!

— Васина!

— Я!

— Иванова!

— Я!

— Марков!

— Я!

— Люблинский!

— Я!

— Батурин!

— Я!

— Карпова!

— Я!

— Волопасова!

— Я!

— Перловский! Вычеркнем... Санина!

— Я!

— Бер... Бербутуллин!

— Здесь!

— Тимофеевский!

— Я!

— Израиль!

— Я!

— Кушнир!

— Я!

— Максимов!

— Я!

— Лотинская!

— Я!

— Кузькина!

— Я!

— Волошина!

— Я!

— Васелия!

— Я!

— Крупенко!

— Я!

— Дымов!

— Я!

— Зайцевский!

— Я!

— Бобрин!

— Я!

— Кузовлева!

— Я!

— Николаев!

— Я!

— Марьина!

— Я!

— Кочубинский!

— Я!

— Викентъева!

— Я!

— Штейнбок!

— Я!

— Валериус!

— Я!

— Арбузова!

— Я!

— Кипренский!

— Я!

— Замусович! Вычеркнем... Власина!

— Я!

— Мамедов!

— Я!

— Крузенштерн!

— Я!

— Травченко!

— Я!

— Казакова!

— Я!

— Блинова!

— Я!

— Горская!

— Так... так... теперь... Баженова!

— Я!

— Трегубский!

— Я!

— Старкевич!

— Я!

— Каневский!

— Я!

— Рохлина!

— Я!

— Берберов!

— Не Берберов, а Бербетов. Здесь я.

— Так... Савостин!

— Я!

— Пинхус!

— Я!

— Кологривова!

— Я!

— Тропанец!

— Я!

— Дюкова!

— Я!

— Воскресенская!

— Я!

— Гитович!

— Я!

— Кобрина!

— Я!

— Шапкин!

— Я!

— Муханов!

— Я!

— Котко!

— Я!

— Шершеневский!

— Я!

— Исакова!

— Я!

— Яблочкина!

— Я!

— Юсаров!

— Я!

— Кири... Кирибеев или Киреев!

— Киреев.

— Амбарцумян!

— Я!

— Девушкина!

— Я!

— Макаренко!

— Я!

— Толстиков!

— Я!

— Ильяшенко! Вычеркиваю...

— Долматов! Долматов, а не Ильяшенко. Ильяшенко после!

— Как после? А, да. Да. Долматов. Здесь?

— Да.

— Ильяшенко?

— А его нет?

— Нет. Ушел.

— Так. Холодный!

— Я!

— Шнайдер!

— Я!

— Борисова!

— Я!

— Костальский!

— Я!

— Пальцева!

— Я!

— Дружникова!

— Я!

— Кораблев!

— Я!

— Рюмина!

— Я!

— Постышева!

— Я!

— Рябченко!

— Я!

— Трусова!

— Не Трусова, а Турусова.

— Понятно... Кержинский!

— Я!

— Вожакова!

— Я!

— Модельхаев!

— Я!

— Васькина!

— Я!

— Пак!

— Я!

— Чанов! Вычеркнем товарища Чанова... Дергабузов!

— Я!

— Самостийный!

— Я!

— Злобинский!

— Я!

— Тельпугова!

— Я!

— Саламатина!

— Я!

— Жом!

— Я!

— Тряпкина!

— Я!

— Пульясова!

— Я!

— Замарайкина! Что, тоже нет? Дюбина!

— Я!

— Сергеева!

— Я!

— Фомин!

— Я!

— Тышленко!

— Я!

— Сокольский!

— Я!

— Израилов!

— Я!

— Кержачова!

— Я!

— Ногтева!

— Я!

— Опанасенко!

— Я!

— Ивашов!

— Я!

— Крольцев!

— Я!

— Солодовников!

— Я!

— Гольденвейзер!

— Я!

— Трепакова!

— Я!

— Воск!

— Не Воск, а Волк!

— Извините... Комарова!

— Я!

— Виткяучус!

— Я!

— Прыгунов!

— Я!

— Тыловик!

— Я!

— Крамер!

— Я!

— Светланова!

— Я!

— Муравьев!

— Я!

— Воронянская! Нет... Дубина!

— Я!

— Кержеев! Так... Вычеркнем... Лось!

— Я!

— Брондуков!

— Я!

— Иканов!

— Я!

— Зеленый!

— Я!

— Топоров!

— Я!

— Саюшенко!

— Я!

— Медведкина!

— Я!

— Болдырева!

— Я!

— Клубова!

— Я!

— Рогачева!

— Я!

— Поздняк!

— Я!

— Осетров!

— Я!

— Попович!

— Я!

— Бурлаевский!

— Я!

— Коготкова!

— Я!

— Шутовской!

— Я!

— Коранова!

— Я!

— Печников!

— Я!

— Сретенский!

— Я!

— Дерибасов!

— Я!

— Барыбина!

— Я!

— Мордатенко!

— Я!

— Куницына!

— Я!

— Вознесенский!

— Я!

— Барвихина!

— Я!

— Зверко!

— Я!

— Мукомолова!

— Я!

— Шейнина!

— Я!

— Лебединский!

— Я!

— Книпович!

— Я!

— Еленский!

— Я!

— Лопатин!

— Я!

— Фридкина!

— Я!

— Иволгина!

— Я!

— Пазохина!

— Я!

— Вечтомова!

— Я!

— Дароль!

— Я!

— Ванин!

— Я!

— Лепкин!

— Я!

— Орехова!

— Я!

— Загладина!

— Я!

— Трупаков!

— Я!

— Так... Трупаков... сейчас... Трупаков... Володин!

— Я!

— Каневый!

— Я!

— Дорош!

— Я!

— Петрова!

— Я!

— Лисуневич!

— Я!

— Хвастунова!

— Я!

— Измыжлавина!

— Я!

— Вальцевич!

— Я!

— Новикова!

— Я!

— Басова!

— Я!

— Венелис!

— Я!

— Кортыжный!

— Я!

— Абасова!

— Я!

— Юрченков!

— Я!

— Менасян!

— Я!

— Одалесян!

— Я!

— Газанян!

— Я!

— Ахмедов!

— Я!

— Мцкевонян!

— Я!

— Карапетян!

— Я!

— Бабаджанова!

— Я!

— Кобрян!

— Я!

— Иванесян!

— Я!

— Пижамин!

— Я!

— Жлуктова!

— Я!

— Норовистый!

— Я!

— Вихренко!

— Я!

— Бураковский!

— Я!

— Коломин!

— Я!

— Короткова!

— Я!

— Ярченко!

— Я!

— Сердюкова!

— Я!

— Данилина!

— Я!

— Махоткин!

— Я!

— Достигаева! Вычеркнем...

— Здесь я, здесь!

— Ну что ж не слушаете?! Как маленькие... Аверченко!

— Я!

— Добрынин!

— Я!

— Камский!

— Я!

— Большов!

— Я!

— Хитров!

— Я!

— Осокин!

— Я!

— Корчмарева!

— Я!

— Дробилин!

— Я!

— Глушко!

— Я!

— Пивоварова!

— Я!

— Вантрусов!

— Я!

— Кочиев!

— Я!

— Дубинская!

— Я!

— Шмидт!

— Я!

— Черпаков!

— Я!

— Долуханова!

— Я!

— Кропотов!

— Я!

— Саюшева!

— Я!

— Покревский!

— Я!

— Зимянин! Нет... Бородина!

— Я!

— Сохненко!

— Я!

— Болдырев!

— Я!

— Герасимова!

— Я!

— Николаенко!

— Я!

— Гугман!

— Я!

— Алексеев!

— Я!

— Трошина!

— Здесь! Отошла на минутку...

— Заборовский!

— Я!

— Локонов!

— Я!

— Слышь, парень, мы с тобой пили щас?

— Ааа, да, да... А что?

— Тебя выкрикнули уже?

— Да, все в порядке.

— Слушай, ты добавить не хочешь?

— Добавить?

— Ага. У меня трояк есть. Может, купим белую на двоих?

— На двоих? Не сурово ли?

— Да ну, чего там сурового! Ее щас плохую гонят. Слабую.

— А мне наоборот кажется — все крепче и крепче.

— Хуйня все это. Ну, пошли?

— Да я не знаю...

— Да тут еще час кричать будут! А после перерыв у них на обед! Пошли, чего ты!

— Ну, пошли.

— Вон, бля, народищу сколько... не протолкнешься...

— А давай здесь обойдем...

— Ага...

— Извините, можно пройти?

— Можно...

— А легавый, слышь, стоит и спит, бля.

— А чего ему...

— Щас как раз народу поменьше, купим быстро.

— Отец, а может, и пожрать возьмем чего-нибудь?

— А ты чего — есть хочешь?

— Да нет, просто я рукавом занюхивать не люблю.

— Чего, можно, конечно.

— Пошли вон там.

— Во, бля, парит как!

— Парит здорово.

— А там вон арбузы продают.

— Там?

— Ага. Возле будки.

— Чего ж они прямо возле остановки...

— А все по хую...

— Так и под троллейбус попасть можно...

— Еще как...

— А где же дружок твой?

— Васька-то? А черт его знает. Смотался куда-то.

— Осторожней...

— Аа... ничего. Пусть он думает куда ехать.

— Они теперь не очень задумываются.

— Заставим.

— Это что, мы туда же вышли?

— Туда. Вон, очереди никакой. Точно угадал.

— Действительно.

— Давай бабки...

— На...

— Слушай, а ты, может, пожрать чего-нибудь возьмешь?

— Хорошо.

— Возьми слегка так...

— Ага...

— Ну, я пошел... там пять человек всего стоит...

— Ладно. Простите, молочный там отдел?

— Да...

— Таак... чего ж нам взять... вы крайняя?

— Да.

— Я пойду выбью, я за вами буду.

— Ладно.

— Так... значит... триста грамм сыра...

— Какого?

— А какой есть у вас?

— «Российский», «Пошехонский».

— Российского.

— Девяносто. Что еще?

— А колбасы нет?

— Сегодня нет никакой.

— Тогда две бутылки кефира.

— Ацидофилин. Кефира нет.

— Все равно.

— Рубль... сорок шесть.

— Пожалуйста.

— Пятьдесят четыре.

— Таак... а там что у них... я за вами?

— Да.

— Колбасы, значит, нет у них?

— Нет.

— Понятно.

— Полкило масла и четыреста «российского».

— Скажите, а хлебный отдел далеко?

— На той стороне.

— Держите...

— Три молока...

— Так... что у вас?

— Полкило масла, молоко и полкило «российского».

— Катя! Молоко больше не выбивай!

— Вот и кончилось. А мне-то хватит.

— Вам хватит... Держите...

— Мне триста «российского» и два пакета молока.

— Куском или порезать?

— Порежьте, пожалуйста.

— Так... масло...

— То есть, простите! Два ацидофилина! Я перепутал.

— Чего ж такой путаник... на.

— Спасибо...

— Купил?

— Да.

— Я тоже взял.

— Надо б хлеба купить.

— А пошли туда, купим...

— Быстро управились.

— А хули...

— Я кефир взял вместо молока.

— Нормально. Оно щас кислое все. Кефир лучше...

— Зачем толкаться-то?

— А она разбомбленная, бля. До сих пор не отойдет...

— Тари-ра-ра-рааам-тари-ра-ра-рааам...

— Ну, я пойду возьму хлеба.

— Возьми батон.

— Ага...

— Я на лавочке посижу...

— Скажите, а кефир вы там брали?

— Да.

— У них перерыв скоро?

— Наверно, с часу до двух.

— Не закрыли еще?

— Да нет, вроде.

— Гули-гули-гули...

— Вы им регулярно крошите?

— А как придется...

— Проворный какой... вон, вон там...

— Гули-гули-гули...

— Летите, голуби, летииите... тари-ра-ра-ра-ра-ра-рааам...

— Гули-гули-гули...

— Летите, гооолуби, летииите...

— Держи.

— Быстро.

— Ну так. Умеем.

— Смотри, голубей сколько.

— Аааа... одна зараза от них.

— Пошли вон туда. Там лавочки есть.

— Давай.

— Оп-ля... Возьми одну.

— Этих голубей для фестиваля развели. Говорят, тогда над стадионом вообще тьму выпустили. А они то ли от испуга, то ли от чего стали гадить в воздухе. Прямо на головы.

— Нормально...

— Туча такая кружится над стадионом и орет, бля! Умора.

— Чего ж они так не продумали...

— А внизу все песни поют. А после этих голубей, знаешь, такими вентиляторами, ну, турбинами засасывали. Их ведь страшное количество развелось. Дохли, воняли. Эпидемии разные...

— Сейчас тоже много.

— Ну, ты бы видел тогда... ну, что, на эту?

— Давай.

— Вот... тут уютненько...

— В теньке хорошо. Давай, открою.

— Ох ты... еп твою...

— Не поддается?

— Поддастся. Никуда не денется.

— Эх, газетки нет...

— А ты сыр разверни, на бумажке на этой...

— Точно.

— Пей первым.

— Уже. Ладно... будь здоров..аах...

— Закуси.

— Хаа... гадость...

— Не будешь больше?

— Нет. Хватит. Пей всю...

— И если б водку гнать не из опилок...

— Точно.

— Бери кефир.

— Ага... оп-ля...........холодненький...

— Ага..................................хороший... сыр бери.

— ................................................

— ..........нормально..........................

— А то пить хотел к тому же...

— Я тоже......................ааах...

— ......................и порядок...

— А кинь туда вон.

— Ага.

— А здорово кефиром заливать.

— Я тоже первый раз пробую.

— Он жажду утоляет хорошо.

— Да. И главное, свежий.

— Ага...

— Сыр доешь.

— Ага...

— Ничего хоть?

— Сыр?

— Ага.

— Да. Этот нормальный. Щас говенные делают.

— Да. Раньше и «Российский» лучше был.

— Ага.

— Опа, опа... жареные раки...

— Бутылку надо бабусе оставить.

— Оставь.

— Ну ладно, дружок. Я пойду. Спасибо за компанию.

— Давай... Ты в очередь?

— Ага. Жена там ждет.

— Я тоже пойду.

— Ну, пошли.

— Кури...

— Спасибо... ага... «Явка», это хорошо...

— Лучшие из всех, наверно.

— Наверно.

— У них, может быть, и перекличка еще не кончилась.

— Может быть... фу, бля...

— Догадался же....

— А чего такого. Я вон однажды иду, а мужик прямо на тротуаре стоит и ссыт.

— Этот хоть два шага сделал.

— Ага.

— Нет, идут уже... значит, кончилась.

— Ага...

— Погоди, пусть проедет.

— Чего это у него с выхлопом?

— Залил говна какого-нибудь...

— Верно...

— Выползли куда... охуели совсем...

— Чего-то медленно идут.

— А куда торопиться...

— Вон мои, я пойду тогда.

— Давай...

— Скажите, а Лена не пришла?

— Какая Лена?

— Ну, она тут стояла.

— Где — тут?

— Ну, впереди вас?

— Впереди меня этот мужчина стоит.

— Как так? А я где тогда?

— Не знаю...

— Но я же тут стоял!

— Вы здесь не стояли.

— Что за глупости! У вас какой номер?

— Тысяча сто шестнадцать.

— Ой, извините. Я подумал, что тут стою.

— Бывает...

— А где же я-то...

— Где-то там, наверно.

— Да...

— Ну чего встал-то? Стоит, как столб.

— Возьми да обойди...

— Чево?

— Ничего.

— Козел...

— Мудак хуев.

— Молодой человек, хватит, может?!

— А чего он, обойти не может?

— Нажрутся, а потом выражаются...

— Кто нажрался-то?

— Ты и нажрался!

— Сама ты нажралась.

— Хулиган чертов!

— Сама ты хулиганка... скажите, у вас какой номер?

— Тысяча двести первый.

— Ага... ближе... значит, где-то здесь...

— Парень, дай пройти...

— Чего ты встал на дороге?

— Ничего... извините...

— Да отойди ты отсюда!

— Чего? Куда отойти? Я очередь ищу.

— Стоит и стоит.

— У вас какой номер?

— Никакой... пьяница чертов...

— Ты где так набрался-то?

— Отьебись...

— Чего — отьебись? Ты чего ругаешься?

— Пошел на хуй!

— Я вот пойду, пойду тебе!

— Пошшел ты... сволочь...

— Я вот... я вот... пойду...

— Эй, эй, ребята, вы что!

— Сука хуев... падла...

— Я вот...

— А ну, разнимите их! Сережа, разними их!

— Гандон, бля, сука...

— Успокойся... идиот пьяный...

— Разъеба, бля... ну, иди сюда, сука...

— Эй, парень, парень, а ну, спокойней!

— Мы щас милицию позовем!

— Гандон, бля... сука...

— Иди отсюда, слышишь?

— Сука, бля...

— Ты где стоишь?

— Вонючка, бля...

— Иди отсюда! А то милиции отдам!

— Засерыш, бля...

— Слышь, орел, иди отсюда...

— Тоже мне... ой, бля... ааа, вон мои...

— В жару такую и напиваются...

— Здрасте... я где-то здесь...

— Привет. Где ж ты так успел?

— Это не важно... икх...

— Подруга твоя так и не пришла чего-то.

— Ааа... бох с ней... икх...

— А ты на перекличке был?

— А как же... икх... был, а как же...

— Зачем же вы в жару такую пьете?

— А я не пил... икх...

— Это же вредно очень.

— Скажите... икх... а как там?

— Что там?

— Ну, как, сколько... икх... нормально там?

— Что? Торгуют?

— Да.

— Всем хватит.

— Ну и хорошо... икх... хорошо... ой...

— Держись...

— Этот наш двор?

— Нет, следующий. Теперь вся очередь будет во дворах.

— Эт......почему же... икх...

— А так лучше. И толкучки меньше.

— Ага...

— Сюда, сюда...

— Куда... икх...

— Сюда, да стой ты прямо...

— Ой... чего-то это... икх...

— Иди вон туда, в тенек...

— А лавочка моя?

— Вон, вон там лавочка.

— Так... икх... это не моя...

— Иди, не спорь...

— Чего... я же тут должен...

— Иди, там лучше будет.

— Где?

— Тут вот. Сядь и отдохни.

— Так это ж не лавочка... тут травы много... икх...

— Ничего. Посиди здесь.

— Да ну... икх... икх... ой, бля...

— Сиди, сиди здесь.

— Чего тут...

— Приляг и отдохни...

— Да ну, в пизду, бля...

— Тут хорошо. Приляг.

— Фу ты... ой, бля... фууу...

— Вот. Самому же лучше.

— Ой, бля...

— Вон как хорошо... ну, я пойду.

— Ой, бля... фууу...

— Дядя. Дядь... дядь... дядя!

— Ффуу... что... что такое...

— Дядь! Дядь!

— Чего... чего такое... что...

— Дядь!

— Ну чего тебе?

— Вы это... встаньте, пожалуйста. А то там это...

— Что это?.. фу...

— Под вами машинка моя.

— Какая машинка?

— Самосвальная.

— Ёпт... какая... фууу...

— Вон она.

— Ёпт... на, бери... фууу... господи, а который час-то?

— А я думал, что потерял.

— Слышь, не знаешь, который час?

— Не знаю.

— А где это... ааа, вон они... фу, черт, весь в песке...

— Вы сзади тоже испачкались.

— Сзади... черт...

— Я думал, что тогда потерял.

— Что?

— Машину. А она под вами была.

— Есть еще сзади?

— Немного. Спина там.

— Черт... а теперь?

— Есть немножко.

— Все равно?

— Ага.

— А теперь?

— Теперь чисто.

— Фуу... жара какая... ёпт... весь мокрый...

— Дядя, а эти дяди, на лавочках которые сидят, они зачем сидят?

— Сидят-то... фуу... ой... бля...

— А, дядь?

— А тут не грязный?

— Не-а. Зачем, дядь?

— Точно не грязный?

— Не-а. Зачем они сидят?

— Фуу... слышь... а это... черт, и тут тоже ..

— А, дядь?

— Таак. Где же я... ёпт... проворонил все на свете...

— Дядь, а дядь?

— Отвяжись... товарищи! А какие тут номера сидят?

— Тысяча шестьсот сорок.

— Черт возьми...

— Чего, номер потерял?

— Да вот... это...

— Это ты спал там?

— Черт... а где же это?

— Чего?

— Ну, другие... другие номера?

— Прошли уже.

— Что, и купили?

— Ну, я не знаю, каким ты стоял.

— Тысяча двести тридцать пять.

— Ууу... так это там где-то. Впереди.

— Там?

— Там.

— Спасибо...

— Я тоже пойду туда.

— А что такое?

— Там жена стоит.

— Ааа..

— Она тысяча триста пятнадцатая.

— Не купила еще?

— Нет еще.

— А сколько осталось?

— До нее человек триста.

— А до меня, значит, меньше?

— Да. До тебя, наверно, человек двести.

— Вовремя проснулся.

— Чего, перебрал, что ли?

— Немного. Алкаш какой-то смутил.

— Много выпили?

— Бутылку на двоих, и до этого немного...

— Редко пьешь, наверно.

— Да. Я вообще-то не пью... ух ты, как растянулись.

— Да. Тут теперь дворами сидят.

— А ведь, по-моему, по-другому было...

— По-другому.

— А щас так?

— Так.

— Ясно... ой...

— Осторожней. Ты бы лицо вымыл. Холодной водой.

— Да. Надо. А то перегрелся на солнцепеке.

— Пить в жару — гиблое дело.

— Дааа.

— У меня друг так напился однажды и кровоизлияние получил.

— Ага... туда, да?

— Да.

— Где б попить можно...

— Там дальше автоматы есть.

— Автоматы?

— Автоматы.

— Хорошо.

— Вон туда тебе. Там дальше твои номера.

— Да, да...

— Женщина, это не ваша сумка?

— Нет.

— Чья сумка?

— Простите, у вас какой номер?

— Тысяча триста два.

— Спасибо.

— Чья сумка, а? Стоит и стоит...

— Ребята, не бегайте здесь!

— Серый, давай перекинемся.

— Там, что ли?

— На портфеле, давай.

— А там двор дальше, да?

— Да.

— Это направо?

— Направо, за площадкой направо...

— Отошли бы сюда...

— А мы не мешаем никому...

— Фу ты...

— Верка! Иди сюда!

— Слышь, парень, десять копеек не найдется?

— Десять копеек?

— Ага. Выручи, друг. Не хватило.

— На...

— Во, спасибо... Ты что, с похмелья?

— Немного.

— Ну пошли с нами, чего ты. Опохмелишься.

— Нет, не могу...

— Петь, вот, иди...

— Простите, а какой у вас номер?

— Тысяча двести семьдесят пять.

— Спасибо... ааа, вон мои...

— Володя! Отойди от мальчика!

— Вот и нашел я вас...

— Ааа... привет. Ты что ж грязный такой?

— Грязный?

— Выпил, наверно?

— Да так, немного... ну, как тут? Скоро купим?

— Теперь скоро.

— Сколько впереди?

— Человек двести пятьдесят. Не больше.

— Хорошо...

— Ты тут испачкался в чем-то...

— Спасибо... да... надо же...

— Подруга твоя так и не пришла.

— Не пришла?

— Не-а.

— Наверно, что-то случилось... или дело какое...

— Садись... подвиньтесь, парень сядет. Он стоял здесь.

— Спасибо...

— Теперь очередь вся дворами идет. Милиция попросила всех во дворах стоять. Чтобы не мешать на улице.

— Понятно...

— Практически два двора осталось просидеть и все...

— А отпускают быстро?

— Да. Там четыре продавца.

— Четыре? Это хорошо.

— Да...

— Молодой человек, я попрошу вас, мне вот так удобней...

— Пожалуйста, пожалуйста...

— Вот хорошо так... спасибо... знаете, у вас тут вот песок...

— Ага... да...

— Фууу... ну вот, хоть облаками заволокло.

— Скоро дождь будет.

— Грозу обещали.

— А вы поставьте вот сюда.

— Спасибо.

— Володя!

— Хочешь бутерброд, Люсь?

— Давай.

— А там всегда так. Они себе-то получше какой, а нам — фигу...

— Ага...

— А эти гоняют и гоняют. Целый день! Все футбол только на уме...

— Воронцов его фамилия... Воронцов...

— Спасибо... спасибо...

— Какое же безобразие... сволочизм просто...

— Я думаю, она щас подойдет...

— Может быть...

— Володя! Я кому говорю!

— Вы не стесняйтесь, чего тут...

— Скажите, а тут переклички не было за мое отсутствие?

— Нет.

— Хорошо...

— Правда, тут многие ушли, фамилии свои отдали другим.

— Ясно...

— Тут уже и спекулянты появились.

— А где их нет...

— Говорят, в первой сотне фамилия стоит пятнадцать рублей.

— Недурно... господи... как голова болит...

— Перегрелся?

— Немного...

— Жили-то беднее, слов нет, но добрее как-то... добрые люди были. А щас просто каждый себе норовит...

— Светлана Яковлевна.

— Как здорово. А я — Игорь Иванович.

— Тоже неплохо.

— Володя!

— Как бы его там эти хулиганы не задели... вон, вон как носятся, как угорелые...

— А переходят часто?

— Знаете, тут теперь дворами переходят.

— Правильно. Чего лавочками... дворами удобней...

— Удобней...

— Мудачье, бля...

— Заняла за ним, подхожу, а он говорит — вы, говорит, здесь не стояли! Во как!

— Дурак какой-то.

— Не дурак, а хулиган просто...

— Крошки брось туда... и бумажку...

— Тяжело все-таки.

— Тут еще двор ничего. А в том и лавочки поломаны...

— Сережа, не надо там.

— А я ничего...

— Теперь немного осталось...

— Я уж боялся, что все купили.

— Ничего, на нашу долю хватит.

— Хватит... хватит...

— Я там немного проработала совсем...

— Ну, это неплохое место.

— Конечно. Но скучно, правда.

— Володька! Ну что за дрянь за такая!

— А я видел в универсаме забавную сцену...

— Да?

— Да. Стоит очередь гигантская. А на лотках на этих — пусто...

— Пусто?

— Пусто. А за стеклами видно, как сосиски фасуют. Гору целую.

— Так...

— И после раз всю гору на лотки!

— И что?

— А как рыба-пиранья! Раз, раз, и нет ничего! И снова пустота и очередь спокойная, спокойная такая...

— А я видел, как две женщины колбасой дрались.

— Наверно, удобно очень... ха, ха...

— Такой вареной, за два девяносто...

— Ха, ха, ха!

— Подвинься, он сядет...

— Закурить не будет?

— Есть... вот...

— Спасибо...

— Трикотажная.

— Аааа... это хорошо...

— Помидоры там. Здесь их не бывает никогда.

— «Ростов» — нормально. У него канал сквозной.

— А это что?

— Ну, когда записываешь, слушать можно, как пишется.

— Нормально...

— Мендельсон.

— А мне кажется — Вебер.

— Нет. «Песни без слов».

— Сень, подкинь хлебца...

— На...

— Во, порядок.

— Ой, оса... отгони...

— Не бойсь, не укусит...

— Они сами этого хотят, понимаете?! Сами!

— Двигайтесь, двигайтесь, пожалуйста...

— Это еще ничего... бывают и побольше...

— Вон он.

— Мне немного. Я попробую только.

— И не торопится... чудак...

— «Шарп» тоже будь здоров. Ватт тридцать. Штуки три стоит, если не больше...

— «Джи Ви Си» тоже тридцать ватт. Приемничек, все путем...

— Хохма старая...

— Володя!

— Да я не ради себя покупаю. Сын просил. Он в армии.

— Просто подонок...

— Они напишут, ждите!

— Почему, могут и написать. Сейчас вон как спекулянтов прижимать начали...

— Ааа... им все равно...

— Ну, на хуя?

— Да ладно, подумаешь...

— Ёпт, стояло, не мешало никому...

— Валя, Валь...

— Старый, старый такой...

— А за молодых она не захотела?

— Так она баба с расчетом.

— Сейчас все хитрожопые пошли... нет чтоб по любви, как в старое время...

— Где там... все модные...

— Хуйня все это...

— А Блохин все на полузащиту оглядывался. И вечно недоволен был. Все ему не так...

— Играть надо уметь, конешно...

— Главное, поразительно — из двухсот пятидесяти миллионов не могут отобрать двенадцать, которые могли б катать мячик!

— А им до лампочки. Сейчас и тренеров настоящих не осталось. Всё карьеристы разные...

— Точно...

— Тошно смотреть было...

— И Озеров этот, трепется и трепется... Наши ребята! Наши ребята! Мудак...

— Все от колонок зависит...

— Сволочь просто.

— Как тяжело это... невозможно...

— Нет. Скрябин с Рахманиновым вместе кончали. Только Рахманинов получил большую золотую медаль, а Скрябин малую...

— Ну, это незаслуженно...

— Басовские кассеты лучше. Пленка тоньше...

— Хуй...

— Виктор Николаич! Идите к нам!

— Слышать его тяжело. Он заикается здорово...

— Тари-ра-ра-рааам...

— Он только что из Америки вернулся.

— Ну и как там?

— Да по-разному... Преступность высокая. После восьми не выйдешь... Барахла полно. Но работать надо как лошадь.

— Конечно. Даром ничего не бывает.

— А у нас гуляй хоть всю ночь...

— Ну, не скажите. Вон у нас во дворе за три года два убийства было. С ограблением.

— Это случайности...

— Да, да! Ничего себе — случайности.

— А главное, американец вечно чего-то боится — что его выгонят с работы, что кто-то изнасилует его жену, что его машину угонят... страх какой-то...

— Зато у них таких очередей нет...

— Да. Очередей нет. Это верно...

— У них вкалывать надо, а у нас пришел на работу пьяным и хоть бы что.

— Ага...

— Битлы это ясно, но они отгремели. Щас группы интересные есть. «Полис», «Дженезис». Роллинги выдают иногда нормально так...

— Нормально.

— Но машины у них отличные. Машины, дороги, техника...

— Это ясно...

— Он выжирал, выжирал и довыжирался — ебнулся с пятого этажа...

— Ххе...

— Тошно. Тошно это.

— Тари-ра-ра-раам...

— Дабль альбом. А после концертный выпустили и...

— Свободой своей они кичатся, это факт. Что Рейган дурак, можно кричать, но что шеф дурак — нельзя. Выгонят.

— Ага...

— Хуй, бля, с километр. Она от него визжала, бля, как крыса...

— Я Роллингов больше люблю.

— Тут и сготовить надо успеть, и то, и се...

— Самый-самый. В точку прямо.

— А у меня друг тоже говорил, я, говорит, как бабе засажу, она тут же в слезы. Черт знает почему...

— Хорошо, что я проснулся вовремя.

— Говно.

— Вытри, вытри за собой... вон накапал...

— Черт его знает. Начальник как начальник...

— Иди ко мне.

— Рядом с Яшиным. Не меньше.

— Ну, это слишком...

— Не меньше!

— Да ну...

— Продавщица на весь магазин — чей чек, товарищи! А он молчит, падла...

— А по ебальнику за такие дела...

— Я бы прям расстреливал, точно...

— Воблы нет нигде.

— Там жить хорошо тем, у кого деньги есть. А бедняки, пожалуйста, вон их по «Времени» показывают — на панелях спят...

— Да ну. У нас покажут. Верь им...

— Эта целочка еще была. Плакала, не хотела. Уговорил..

— Ххе...

— Хуевый диск. «Графитти» лучше...

— Они садятся после стирки.

— Сильно?

— Нормально...

— Нет, крови немного было. Зато ей потом больно стало, когда вторую палку кидал...

— Так за ними очередь в ГУМе была...

— Большая?

— Не очень. Подруга успела купить.

— Тут ведь не угадаешь, где выкинут.

— Угу...

— Рупь сорок три...

— Так дешево?

— Да.

— А Цеппелинов, говорят, на концерте расстреляли.

— Это туфта чистой воды. Живы все.

— У них ударник, говорили, умер...

— Не слыхал.

— Сладкая девочка была, что ты...

— Нормальная, да?

— Рыженькая такая, нежная. Подмышками так сладенько пахло...

— Пятый начертил, а он зарубил Олю на консультации.

— А что такое?

— А, говорит, на таких опорах у вас держаться не будет.

— Дурак, бля...

— Главное, я расчет ему тычу под нос, а он смеется...

— Они все там на этой кафедре мудаки...

— А утром я чемодан собираю, а она в слезы. Без тебя, говорит, не могу.

— А ты что?

— Ну успокоил, денег дал. Пообещал, что как в командировку приеду — так сразу к ней...

— Больше не ездил?

— Да куда там. В такую дыру нормальные люди один раз в жизни суются. Такое захолустье...

— Я пятый у хиппов люблю. Там хоть они разворачиваются на полную.

— У них орган мощный.

— Орган и вокал нормальный.

— А на лидере кто у них?

— Бокс.

— А на органе — Хэнли?

— Хэнли...

— Стояли, стояли — и на тебе...

— Так быстро?

— Ага...

— А я тоже не ебался давно...

— Поздний ребенок, что вы... Это трудное дело.

— В «Юности» печатался, кажется. А потом вышел отдельной книжкой.

— Интересный?

— Да. Нормальный такой детективчик.

— А ты «Выстрел в спину» не читал?

— Не-а.

— Тоже ничего. Про убийство. Там друг его убил.

— Ну вот, теперь тут бегать будут.

— Скоро переходить, не знаете?

— Не знаю. Там сказать должны.

— Скажут...

— Да насрать мне на Трусова, чего ты пугаешь...

— Волонтер.

— Ага...

— Там ручки под бронзу. Застекленный такой...

— Разъеба...

— Слушайте, может, хватит наваливаться?!

— А кто наваливается?

— Ты наваливаешься!

— Кто наваливается?

— Ты вот и наваливаешься! Подвинься!

— Пожалуйста.

— Сел, главное, впритык, и сидит себе...

— Похожий на него.

— Заставить таких трудно, сами понимаете...

— Понимаю...

— Уаааа... фуууу...

— Тари-ра-ра-рааам...

— Давай поиграем с тобой. Кидай!

— Да ну, не хочется...

— Устал, что ли?

— Нет, не устал. Просто не хочется.

— Что ж ты, маленький такой, а играть не хочешь?

— Не хочу.

— Посрать пойти бы, а...

— А вон иди за контейнеры, да посри.

— У тебя бумажки не будет?

— Бери газету.

— Там тоже не очень...

— Да?

— Ну да. Пока подадут, пока что...

— Котлы это классика, ясное дело...

— Через Сергея Анатольича.

— А он согласился?

— Ну, не задаром, конечно.

— Сделали?

— Сделали.

— А щас как?

— Стоит, нормально.

— Я тоже за таким же охочусь.

— Они в «Свете» бывают.

— Хороший парень. Я учился с ним.

— Туда осенью хорошо лететь — фрукты, овощи...

— Да на хуй мне коричневая! Я серую хочу.

— А мне все равно какой цвет.

— Тари-ра-ра-рааам...

— Щас, может, перейдем уже...

— А остался тот только?

— Там за ним немного.

— Скажите, а помните тут женщина стояла?

— В красном?

— Да.

— Она отошла куда-то...

— Отошла?

— Ага...

— Ёпт, ну что ты заладил — нельзя, нельзя!

— А хуль, — правда, нельзя...

— Можно! У нас все можно!

— Так они не продадут тебе, и все...

— Дам по червонцу — продадут...

— Могут и не продать...

— Куда они денутся, бля...

— Танины, сходи маме позвони.

— А ты тут побудешь?

— Да.

— Солнышко скрылось... туча какая, мам...

— А щас гроза будет.

— Да... заволакивает как быстро...

— Вон та женщина идет.

— Переходим?

— Наверно...

— Товарищи, переходите в следующий двор!

— Ну, наконец-то...

— Вася, вставай...

— Володя, иди ко мне! Переходим.

— Я ж говорил, быстро пойдет...

— Подъем, хлопцы!

— Она там стоит, возьми...

— Ой, бля, ноги свело...

— Оп... оп...

— Только спешить не надо... куда летите?!

— Разворотили как.

— А тут все дворы разворочены. Кабель кладут...

— Тут проход есть.

— Ага...

— Сереж, помоги...

— Давай руку...

— Туда, туда... куда ты...

— Те лавочки?

— Не толкайтесь, друзья! Чего прете?!

— Мы не прем...

— Сам ты прешь, козел...

— Садитесь по порядку...

— Сашок, я тут!

— Ну вот и загремело...

— Господи, а темно-то как...

— Щас хлынет...

— Неделю дождя не было...

— А может, обойдется?

— Да что вы! Вон темнота какая прет... прохладно...

— Да. Гроза будет.

— Будет...

— Засерыш распизделся, бля, а я ушел...

— Закапало... все, пошли по подъездам... Вить...

— Ууу... подъем...

— Сашка! Пошли...

— Давай скорей...

— Ой, бля... ёпт...

— Бежим скорей!

— Володя! Иди сюда! Иди, дрянь такая!

— Ну, сразу как! Бежим!

— Ой... Жень... Женя...

— Да вот сюда! Куда ты?!

— Там далеко!

— Сука...

— К нам, Виктор Петрович!

— Ууух, ну, мать честная...

— Рви когти, Вась...

— Ёпт, посидеть не дал...

— А вон в того ближе!

— Ага...

— Таак.

— Прямо туда!

— Скорей, скорей!

— Ебаный в рот... сука...

— Сашулька, держись...

— Ни мороз нам не страшен, ни жара...

— Порядок.

— Сильно промокли?

— Да нет... ничего...

— А быстро как, а?

— Во! Во! Смотри какой!

— Ой! Ну и ливень...

— Смотри, смотри! Белый прямо.

— Ууу... это надолго...

— Смотри, смотри как!

— Ага...

— Я не очень мокрый?

— Ну, молодой человек, что ж вы так...

— Фууу... ой... еле успел... фууу...

— Чего вы там задержались?

— Фууу... сильно, да?

— Да... до нитки...

— Фууу... ну и дождь... фууу...

— Прямо как из бочки. Вон как поливает.

— Фууу... ой...

— А вы идите на второй этаж, снимите рубашку да выжмите.

— Фууу... придется... фууу...

— Как в джунглях.

— Ага...

— Хотите, помогу вам?

— Да нет... фууу... спасибо...

— Дождик, дождик...

— Фууу... ой, бля... сюда что ли...

— Прямо наверх идите...

— Ага... фу ты, потемки, бля...

— Ой!

— Ух ты... извините пожалуйста...

— Ой, как вы испугали меня... кошмар какой...

— Извините... я вот вымок... извините...

— Ой. Вы прямо блестите весь... где ж вы так?

— Да тут. Я в очереди... тут вот и попал.

— Аааа. Понятно. Ну здорово промокли...

— А вы тоже в очереди?

— Нет, я живу здесь.

— Ааа...

— Просто покурить вышла. А тут прямо водяной.

— Что, похож?

— Очень.

— Даа... у вас сигаретки не будет?

— Будет. Пойдемте.

— Да я мокрый весь, я тут лучше...

— Да пойдемте. Что ж вы на лестнице дрожать будете.

— Спасибо...

— Щас, я почту выну... ага... пишут. Ну ладно. Идемте.

— Как обита красиво...

— Нравится?

— Да. Элегантная дверь...

— Проходите.

— Да куда ж мне в таком виде...

— Не стесняйтесь, тут нет никого.

— Вы одна?

— Вроде...

— Тут у вас заплутаешься... кто ж такого красавца свалил?

— Так. Один человек... держите...

— Спасибо. А спички...

— Вот...

— Спасибо... ммм... спасибо...

— Проходите сюда.

— Да нет, я не рискну.

— Ну, что ж вы в коридоре будете стоять.

— Да нет, я мокрый весь...

— Знаете что, идите-ка в ванну, снимите вашу рубашку. А я утюгом ее просушу.

— Да ну что вы... с какой стати вас обременять...

— Давайте, снимайте.

— Да неудобно...

— Снимайте, пока не передумала.

— Прямо неудобно как-то...

— Снимайте быстро, я вам пока халат дам.

— Влип я с этим дождем... черт... прилипла...

— Что, не успели добежать вовремя?

— Ну да. Вздремнул немного на лавочке, слегка так... или, вернее, собирался вздремнуть... а тут... во как пристала...

— Дождь, да?

— Ага. Да не просто дождь, а как в Южной Америке потоп.

— Хха...

— Короче говоря, разверзлись хляби небесные... вот... снял...

— Держите халат.

— Спасибо... до сих пор не знаю, как зовут мою спасительницу...

— Людмила Константиновна. Можно просто Люда.

— А я Вадим.

— Да... мокрая вся... проходите сюда...

— Какой длинный... чей же это... японский, что ли...

— Нет. Этот халат я сама шила.

— Ну, вы просто великий мастер.

— Да ну. Поделка простая... куда ж я утюг дела...

— У вас так уютно... полумрак такой красивый...

— Да это на улице вон что творится, поэтому и полумрак.

— Нет, но вообще... а картины это чьи?

— Все того же. Который и лося убил.

— Угу... муж ваш?

— Бывший...

— Интересно. Вот этот пейзаж мне нравится...

— Да ну. Эпигонская живопись...

— Ну, почему.

— Не знаю. Хоть я в этом и не понимаю ни черта, мне так кажется.

— А вы кто по профессии?

— Экономист.

— Как интересно...

— Ничего интересного. Тоска зеленая.

— Ну, это, видимо, зависит от места работы...

— Аааа... все равно...

— Людмила Константиновна, ничего что я курю здесь?

— Да курите на здоровье.

— Вернее — во вред.

— Как угодно...

— Высокие потолки у вас.

— Да. Одно преимущество...

— Ну, почему одно. Комната большая. Таких однокомнатных сейчас не строят.

— Так... вот сейчас нагреется, и поглажу вам...

— Не знаю, что б я без вас делал...

— Очередь, наверно, по подъездам разбежалась?

— Да! Как мыши, врассыпную...

— Я прошлый раз шла из магазина, посмотрела. Вы меня извините, но это дико — сидеть по дворам.

— Да, да, конечно...

— Сидят, как парализованные, на лавках! Ни выйти, ни сесть. Стояли бы на улице...

— Да... что тут говорить... Это милиция распорядилась...

— Идиоты...

— Я уж проклял, что ввязался в эту эпопею...

— И долго вы стоите?

— Да не очень...

— Очередь громадная. Я таких давно не видела.

— Ну так их же раз в полгода выбрасывают.

— Да. Все теперь хотят жить шикарно...

— Конечно...

— У вас тут она грязная немного... в песке, что ли...

— Аааа... в волейбол играли с друзьями, вот я и упал...

— Вы что, спортсмен?

— Да нет.

— А работаете кем?

— В одном журнальчике.

— В каком?

— Да в техническом одном...

— Вы журналист.

— Хотел быть когда-то. Нет. Я редактор.

— А учились где?

— В трех вузах. И ни одного не кончил.

— Это в каких же?

— В МГУ, в педагогическом и в стали и сплавов.

— Да. Вот это подборка... и долго?

— Где как. В МГУ — год, в педе — три, а в этом два.

— И никакой не кончили?

— Нет.

— А что мешало?

— Все. Мне все мешало.

— Ну как — все?

— Да все понемногу... учился на историческом, а интересовать меня потом стала больше техника. А в стали и сплавов наоборот — об истории вспомнил.

— Интересно...

— Да. Куда уж интереснее... это пепельница?

— Да.

— Забавно сделана.

— Ну вот... рубашка ваша готова... держите...

— Спасибо вам огромное, Людмила Константиновна.

— Да не за что...

— Ой, еще темнее стало. Что ж такое...

— Ну так давно ж дождей не было. Вот и прорвалось...

— Действительно...

— Вадим, а что вас заставило такую очередь стоять?

— Странный вопрос.

— Нет, я понимаю, но когда мужчина летом стоит в такой очереди... странно...

— Понимаете, я, собственно, не ради себя стою, а ради друга. Просто он просил очень, вот и подвернулись...

— Вы настоящий друг, значит...

— Не знаю. А потом, знаете, мне спешить некуда, я в отпуске. Ехать никуда не собираюсь...

— Что так?

— Да надоела эта толкучка южная. Я на юг уже лет десять ездил. На юг и в Прибалтику...

— А теперь надоело?

— Да. Решил на даче посидеть.

— А у вас по какой дороге?

— По Ярославской.

— Где?

— «Правда».

— Ничего там.

— Близко, конечно, но что поделаешь...

— А вы с родителями живете?

— Сейчас нет. Раньше жил.

— А сейчас?

— Бабушка умерла, я в ее комнате.

— В общей квартире?

— Да.

— Ну и как?

— Вполне. Соседи приличные люди. В центре живу.

— Ну, это хорошо, когда соседи такие...

— Да... я пойду переоденусь, можно?

— Конечно, конечно...

— Теплая какая... а ванная большая у вас... а плитку такую милую тоже ваш бывший муж выложил?

— Да.

— Надо же. На все руки мастер.

— Да уж...

— Ну вот. Спасибо вам большое. Вот халат.

— Да не за что...

— Так уютно, что даже уходить не хочется...

— Ну а чего. Оставайтесь чай пить. Вон все равно льет...

— Вы человек редкой гостеприимности. Но может быть, у вас дела какие-то, а я влез вот...

— Были б дела, я б вас не пустила...

— Логично...

— Идемте на кухню.

— Спасибо...

— Скажите, Вадим, а продают югославские?

— В том-то и дело, что английские.

— Аааа... ну, тогда я беру свои слова обратно.

— За югославскими я бы и стоять не стал.

— А там по записи, да?

— Да.

— У вас какой номер?

— Ну, приблизительно где-то двести пятидесятый.

— Далековато...

— Далековато! Там очередь тысячи на две!

— Серьезно?

— Да. Они по дворам сидят.

— Аааа. Садитесь, я вскипячу сейчас...

— Знаете, вам очень эта прическа идет. Я сразу хотел сказать.

— Идет? Разве?

— Да. Оптимальный вариант.

— А я жалела, что постриглась.

— Очень мило.

— А они на улице торгуют?

— Да. Там рядом с магазином навес и фургоны там стоят.

— Значит, сейчас они не продают.

— Вы думаете?

— Ну, а кто ж в такой дождь торговать будет? Все промокнет.

— Но там навес есть.

— Да что навес! Смотрите, льет как. А ваших и не видно нигде.

— По подъездам все...

— Курите.

— Спасибо...

— Все не брошу никак.

— А вам идет. И мундштучок милый.

— Это из слоновой кости. Мне недавно подарили.

— Очень милый... позвольте я...

— Мерси...

— Вы кактусы любите?

— Да. Вернее, недавно полюбила.

— Почему?

— Прочла у Вознесенского о кактусах. Знаете?

— Да, да... помню...

— А вам он нравится?

— Когда-то нравился. Сейчас как-то меньше... Я вот Евтушенко терпеть не могу.

— Да. Он на публику работает. Но зато он симпатичней, чем Вознесенский. У Вознесенского лицо тяжеловато. А Евтушенко фотогеничный. Внешность для поэта важна ведь, правда?

— Ну, не знаю...

— Хотя у Евтушенко есть тоже хорошие стихи. «Хотят ли русские войны?» и «Идут белые снега».

— Да, это ничего... но Вознесенский смелее. «Уберите Ленина с денег». А? Смело, правда?

— Это он так написал?

— Да, да. Смело?

— Ой... очень!

— Люда, а Самойлов вам нравится?

— Это тоже поэт?

— Да. И очень хороший. «Сороковые, роковые, тревожные, пороховые»...

— Хороший поэт?

— Очень. Мой друг с ним однажды был в «Рузе». Очень демократичный и простой человек. Но любит выпивать.

— Я на Вознесенском была в Зале Чайковского. Он под орган читал. Здорово, хотя под конец уже тяжело. И я подумала тогда — жаль, что он петь не может. Сам.

— Как Окуджава?

— Ага.

— Я все забываю, как вот эти фигурки называются?

— Вон те? Гжель.

— Да, да. Гжель. Очень красиво.

— Это я собираю.

— Знаете, у меня дома стоит такой лев. Лев из Гжели. Мне он ни к чему, а вам я его подарю.

— Ну, спасибо.

— Такую коллекцию надо пополнять.

— Сейчас заварится...

— Люда... можно вас так звать?

— Так я, по-моему, сразу сказала...

— Люда, вы «Старый замок» любите?

— Это вино? Приятное, а что?

— Тогда я сбегаю в ваш магазин. Я его видел сегодня...

— Опоздали.

— Как?

— Часы сзади вас.

— Восьмой час?! Черт возьми!

— А потом — в такой дождь куда вы побежите.

— Черт... день невезения...

— Не переживайте. «Замка» у меня нет, а вот вермут венгерский есть... подвиньтесь немного... вот... открывайте сами...

— Красивая бутылка какая.

— Вот из этих пить лучше.

— Да, да. Красивые бокалы...

— Так. Вот варенье. Хлеб. Масло достаньте там...

— Ага. Вот оно...

— Вадим, а вы есть хотите? Я лично хочу.

— Ну я немножко чего-нибудь...

— А у меня только картошка жареная.

— Чудесно. Ах картошка объеденье, денье, денье...

— Любите?

— Да. По-моему, лучше всякого мяса.

— Правильно. Я от мяса тоже хочу отказаться.

— Смотрите, тучи какие низкие.

— Да...

— Люда, а это какой камень, интересно?

— Это обыкновенная бирюза.

— Красивый перстень.

— Нравится?

— Да... так...

— Ой, хватит, хватит... вы меня споите...

— Так он же легкий совсем.

— Ну вот. Сковородку пополам. Хорошо?

— Чудесно.

— Так. Все, кажется, на столе...

— Все. Все чудесно. Знаете, Люда, давайте выпьем за радость неожиданных встреч. У нас ведь радостей не так уж много. Так вот, пусть эта всегда будет. За встречу.

— Ну что ж... за встречу...

— ....................................................

— ......................вкусный...................

— Замечательное вино.

— Берите колбаску.

— Спасибо. Давайте я за вами поухаживаю...

— Хватит, хватит, Вадим... спасибо... себе положите...

— ....................замечательная картошка.........................

— ........................льет и льет.......................... надо же...

— Угу... ммм... вкуснотища какая..............................

— Просто там зелени много............................................

— .............. ага.................... ммм.....................................

— ...................................

— ....................................... ммм.........................

— Можно вам?

— Немного...................................

— А теперь, Люда, за ваше здоровье. Будьте здоровы.

— Спасибо.

— ..................чудный вермут.........................

— ..........................................брр...

— Неужели не нравится?

— Нравится, нравится. Это я просто так.

— ...............................вы чудно готовите, Люд............ммм...

— Мерси.................. доедайте................. колбасу.................

— Спасибо................... ммм.......................................

— ...........................................

— ..........................................

— ..........................................

— ......ммм...........а за окнами дождь. Он идет днем и ночью...

— ........вот и все................сейчас чаю попьем...

— Помочь вам?

— Нет, нет.............сейчас...................все....................

— У меня сегодня фантастичный день.

— Да?

— Ага. Стоял в паскудной очереди, толкался, ждал чего-то. И вдруг пью вино с очаровательной женщиной...

— Ну, не преувеличивайте. Давайте чашку.

— Я не преувеличиваю. Какой-то философ — кажется, Платон — сказал, что недооценивать свою красоту еще хуже, чем переоценивать ее.

— Ха-ха...

— Вы удивительно похожи на одного человека.

— На какого?

— Ну... просто это было очень давно...

— А кто она?

— Мы вместе учились.

— И что? Вам покрепче?

— Все равно... Просто мы любили друг друга.

— Ну, учитывая, что я вас старше, это была не я.

— Вы очень похожи. Просто очень...

— Да не хочу я быть похожей на какую-то девчонку! Каждая женщина похожа только на себя.

— Конечно, конечно... просто так... вспомнил...

— Не сердитесь... берите печенье...

— Спасибо. Давайте еще выпьем?

— Вадим, я уже опьянела.

— Ну, немного совсем?

— Ну, немного можно... хватит, хватит!

— За ваши глаза. Чудные карие глаза.

— Ну почему все время за меня?! Давайте за ваши журналистские успехи лучше.

— Нет, нет, за ваши глаза.

— Господи, ну что они вам дались...

— За ваши глаза...

— За ваши успехи...

— К черту успехи. За ваши глаза...

— Как хотите.................................ой...

— ..........................................

— Все. Уберите бутылку подальше от греха...

— Неужели так не нравится?

— Да он крепкий.

— Ну хорошо. Ваше слово — закон. Правда, я хотел...

— Что?

— Да ну, вы обидитесь...

— Ну что?

— Да нет, нет... ничего...

— Вадим, ну что такое?

— Да просто... я хотел предложить выпить брудершафт.

— На брудершафт?

— Да.

— Ха, ха, ха! Почему?

— Ну вот видите, вы не хотите...

— Да с чего вы взяли? Давайте, если вам хочется.

— Правда?

— Правда. Только мне чисто символически — капельку...

— Хорошо... вот... немного...

— А почему вам захотелось?

— Потому что вы мне очень нравитесь.

— Ой, Вадим. Ну что вы...

— Это действительно так.

— Просто вы перестояли на жаре, вот и все...

— Нет, нет, жара тут ни при чем.

— Смех просто!

— Если для вас смех, то для меня нет... ну, давайте?

— Я уж забыла, как это делается... руки кольцом, да?

— Да. Встаньте, а я вот здесь. И вот я руку в вашу продену.

— Да. Чего только люди не придумают...

— А теперь выпьем.

— Так неудобно...

— Я пью.........................................

— .......................................................

— А теперь скажи мне — ты.

— Ты.

— А я тебе скажу — ты. Ты самая очаровательная женщина города Москвы.

— Ха, ха, ха! Вадим, выпейте лучше еще чаю.

— А почему — вы?

— То есть выпей чаю. Выпей.

— Ну вот. А тебе налить?

— Немного.

— Чудный чай какой. Индийский?

— Да. Со слониками.

— Аааа...

— Я их ссыпаю вон в ту банку.

— Это та красивая такая?

— Ага...

— Люда, а ты действительно одна живешь?

— Нет.

— А с кем?

— С Кулькой.

— Кто это?

— Моя лучшая подруга.

— Подруга?

— Ага. Самый верный друг. Она щас на балконе.

— Как? Это кто?

— Кошка.

— Господи... а имя почему такое?

— А это еще у бабушки была такая кошка. А я просто свою так назвала.

— Странная кличка.

— Не знаю. Мне нравится.

— А она не промокнет на балконе?

— Так у нас же лоджия. Там застеклено все. Ты не заметил?

— Не-а.

— Ну! Это ж моя главная гордость.

— А у меня в помине балкона нет.

— Ничего. Переживешь.

— Кончается дождик?

— Вроде бы.

— Все равно сегодня мне не купить...

— Да все продавцы разбежались, наверно.

— Да... Как все-таки у тебя хорошо.

— Нравится?

— Да. Я так давно не видел настоящего уюта...

— Ну, ну, поплачь еще...

— Серьезно, у тебя такие глаза красивые...

— Старая песня...

— В них можно смотреть, смотреть... бесконечно...

— Чай будешь еще?

— Не-а. Слушай, а у тебя какая-нибудь музыка имеется?

— Проигрыватель. Магнитофон сломался.

— Давай потанцуем?

— А ты любишь танцевать?

— Любил. Сто лет уж не танцевал. Давай?

— Ну, пошли. Правда, у меня пластинки все немодные...

— А какое это имеет значение... и спасибо большое за чудесный стол...

— Вот, иди сюда.

— Стерео?

— Да.

— Ну, совсем хорошо... так... ух пачка какая... Матье... Песняры... а это... чех какой-то...

— Да, саксофонист...

— Так... ну, а чего ж ты говоришь — немодные? Джо Дассен.

— Ну, одна, пожалуй...

— Давай его поставим?

— Давай.

— Так... включили... это, правильно?

— Да. А потом вон тот рычажок...

— Ага... так... ну вот. Замечательный певец, правда?

— Да. Жаль, что умер.

— Можно вас пригласить, Людмила Константиновна?

— Ты знаешь... ты можешь на минуту выйти?

— А что такое?

— Потом узнаешь.

— Хорошо...

— На минуту, буквально...

— Ну, конечно. Я пока позвоню.

— Звони, он там на кухне.

— Ага... так... двести... двадцать... три... так... так... так... и тааак... мама? Привет. Звонил. Точно. Просто не дозвонился... ага... да! Конечно... Ну. Это надолго. Конечно. Мне? Ну и что? А я при чем здесь?.. Ну, это я не знаю... Нет... Ну а чего сердиться-то? Я что ль виноват в этом? Ну да, конечно... Нет... да ну, тоже мне... Да нет, мам, Володя тут ни при чем. Серьезно. Абсолютно. Да нет, это тебе кажется... да. Да! Я... завтра, наверно. В конце дня. Ну, а куда мне спешить-то... конечно... ага. Ну, папе привет... ага... ага... пока...

— Вадим!

— Да, да?!

— Уже давно можно.

— Иду... господи... кто это...

— Ха, ха, ха!

— Слушай, ты что с собой сотворила?!

— Ничего!

— Ну, потрясающе! Такие платья только в кино показывают!

— Ха, ха, ха!

— Потрясающе! Пред такой женщиной надо вот... так вот, на колено и... прошу руку вашу... вот...

— Ха, ха, ха!

— А теперь можно вас пригласить?

— А где же ваш белый фрак?

— Уже летит самолетом из Парижа! К концу танца будет здесь. Прошу вас!

— А ты остроумный парень...

— Не остроумнее других.

— Ну да. Мой муж бывший вообще юмора не понимал.

— Бывает и такое.

— Ему что скажут, а он обидится.

— Ну, это тяжелый случай.

— Я ему потом переводила.

— Что с ним шутили?! Ха, ха, ха!

— Да. Тебе смешно, а мне тоска зеленая... ой, у меня голова кружится... споил ты меня совсем...

— Я вот эту песню люблю. Замечательная, правда?

— Ага. Нежная такая... тара-ра-ра-раараарааам...

— Смотри как стемнело быстро...

— Да... тара-ра-ра-ра-ра-рааам...

— Ты знаешь... наверно, за последние пять лет это у меня самый чудесный вечер.

— Правда?

— Да...

— А почему?

— Потому что... потому что...

— Вадим... Вадим...

— Прелесть моя...

— Вадим... Вадим...

— ............пре... лесть...

— ... Вадим... ну зачем... а..

— ...........................

— ......Вадим... ну не надо...

— ........................................

— ..не надо............................

— ...............................................Вадим...

— Ну.................... ну что................. ну...................

— ...........................

— ...........................

— Вот так, можно?

— Темно совсем...

— Ты прелесть... прелесть...

— Вадим... ну мы же совсем друг друга не знаем...

— .....................прелесть... какая шейка у тебя......

— ................Вадим...................Вадим..........

— ...............Людочка.................

— .............................................

— ...........................как хорошо с тобой................

— Вадим...

— ...............................

— Ну не надо.................милый..............зачем......

— ...............................

— Вадик............................................ааа...

— .................................................

— Мальчик мой....................не надо...

— ...................................

— Оно так не снимется...

— ...................................

— Подожди. Я шторы задерну.

— Ты прелесть.

— Сними покрывало...

— Иди ко мне...

— Расстегни мне... там зацепилось...

— Да..........цветик мой...

— Господи... проклятое платье...

— Так...

— Еще немного...

— Милая...

— Ой......

— .............ах.....................мальчик мой...

— ...........................

— ...............мальчик............милый..

— .........................ааа.................

— Милый мой...

— ...........................

— Ой...

— Хааа...

— Аахх...

— Хааа...

— Аахх...

— Хаааа...

— Аха... ми... лый...

— Хааа...

— Ааах...

— Хааа...

— Ааах... ой...

— Хааа...

— Ооаах... ах...

— Ха...

— Ааах... солны... шко...

— Хаа...

— Ааах... ооо...

— Хааа...

— Аах... Ва... ди... ммм...

— Хаа...

— Ааах...

— Хааа...

— Ааах... маль... чик...

— Хааа...

— Ааах...

— Хаа...

— Хааа...

— Ааах...

— Хох...

— Ах... ах...

— Хааа...

— Ааах...

— Хааа... ми... лая...

— Аах... ми... ми... лый... мой...

— Хаа...

— Ааааа!

— Хаа...

— Ааах...

— Хааа...

— Ааах... ааа... ааа!

— Хаа...

— Хааа... род... на... я...

— Азах...

— Хааа!

— Аааах...

— Хаа!

— Аах!

— Ха!

— Аха...

— Ха!

— Ах!

— Ха!

— Ах.

— Ха!

— Ах.

— Ха!

— Ах.

— Ха!

— Ах.

— Ха!

— Аааа...

— Ха!

— Ах.

— Ха!

— Ааах... ой...

— Ха!

— Хаа!

— Хаа!

— Ах.

— Ха!

— Ааах...

— Ха!

— Ааах... милы... й...

— Ха!

— Ааааа... аааа! Аа! Аааа! Ой! Солнышко! Аааааа! Аааа!

— Ха!

— Аааа! Аааа! Ой! Ааах... милый! Аааа! Аааа!

— Ха!

— Аааа... ааааах... ааааа...

— Ха! Аааа... ууу... оооаааа... люююю... дааа...

— Ооой... ооо... милый мой... мальчик... аааах...

— Аааа... ааа... прелесть... прелесть... аааа...

— Ооой... котеночек мой... ооой...

— Аааа... ааа... ааа... люблю тебя...

— Ооох... обожаю тебя...

— Милая моя...

— Котеночек мой...

— Милая...

— Золотце мое... мальчик...

— Прелесть...

— Котеночек мой...

— У тебя грудь..........просто...

— Тебе нравится?

— По-моему, любому понравится.

— Мальчишечка мой...

— Прелесть...

— Ой... мы прямо на одеяло легли... вытащи его...

— Ага...

— Вадик, подожди, я щас приду...

— У тебя фигурка божественная. Как у Клеопатры.

— Слушай, пошли со мной, я тебя вымою...

— Господи... наверно, я сплю...

— Иди сюда...

— Милая...

— Полезай... пробку заткни...

— Ой... холодно как...

— Щас тепло будет...

— Уууу! Ну и кранище!

— Он за минуту наполнит... подвинься...

— Просто, как водопад... ууух...

— Дай мыло...там...

— Ага...

— Встань на коленки...

— Прелесть моя...

— Держись за меня...

— А потом я тебя вымою. Можно?

— Конечно... вот... сладенькая сосисочка...

— Прелесть моя...

— Потрудился... бедненький...

— Ой!..

— Не утопи меня, смотри...

— Горячо чего-то...

— Открой там холодной побольше...

— Ага... вот... нормально...

— Такой маленький... такой хорошенький...

— Ой...

— И здесь... уютный уголок...

— Аааах...

— И попочку мы промоем... она вспотела вся...

— Ой... какие у тебя руки нежные...

— Вот здесь... вот...

— Ааах...

— И здесь... и здесь...

— А что это за шрамик, Люд?

— Стекло на меня упало... и здесь...

— Милая...

— Вот... чтоб чистенько было...

— Теперь я тебя.

— Закрой воду, много уже.

— Ага...

— А у тебя хорошее сложение... мускулистый парень...

— Слушай... ой, прелесть какая...

— Котеночек мой...

— Как здорово...

— Нравятся?

— Чудные... смотри скользят как...

— Они твои, котик...

— Слушай, а давай здесь, а?

— Ооо... что я вижу! Кто-то третий появился.

— Давай, милая...

— На мосту стояли трое: он, она и у него...

— Ну давай, давай...

— Как, в ванной? Тут не получится... я вылезу...

— Клеопатра моя...

— Давай так...

— Наклонись немного... вот...

— Ой... милый... ооох...

— Хааа...

— Ааах...

— Ха...

— Ааах...

— Ха...

— Ааах...

— Хаа!

— Ааах... коте... но... чек...

— Хааа...

— Аааах...

— Хааа...

— Ааах...

— Хааа!

— Ааах... ааа...

— Хааа! Пре... лесть...

— Ааах...

— Ха!

— Аааа... ааа...

— Хааа!

— Аааах...

— Хааа...

— Ах...

— Ха...

— Аааах.

— Хааа!

— Ааа...

— Хааа...

— Ааах...

— Хаа...

— Аах...

— Хаа...

— Ааах...

— Хааа! Оооо... оммм...

— Аааах...

— Хааа!

— Ооой... еще... ми... лый...

— Ха!

— Ох...

— Ха!

— Ах!

— Ха! Ой... ой...

— Аааах...

— Хааа...

— Аааах...

— Хааа...

— Аааах...

— Хааа...

— Ааах...

— Хааа...

— Аааах... слад... кий... мммой...

— Ха!

— Ах!

— Ха!

— Ах!

— Ха!

— Аххх...

— Ха!

— Аааах... ой... как...

— Ха!

— Оооох... ой...

— Ах!

— Ооох...

— Аааа...

— Аха!

— Оооо...

— Аха!

— Ой...

— Аха!

— Ой... ми... лый...

— Ха!

— Аааа...

— Аха!

— Ааааа...

— Аха!

— Аааах...

— Аха!

— Ооой... ой!

— Аха!

— Ой!

— Аха!

— Ой... ой...

— Аха!

— Ой...

— Аха!

— Ой...

— Аха!

— Ещеее... ааа...

— Аха!

— Ой...

— Аха!

— Аааа...

— Аха!

— Ааааа...

— Ахи!

— Аааа...

— Ох!

— Ой!

— Аааа...

— О!

— Хах!

— Аааа... ой... ко... те... ночек...

— Хах!

— Е... щеее...

— Хах!

— Оооох...

— Хах!

— Хах!

— Аааааа! Аааааа! Ой! Аааа! Аааааа! Ой! Аааааа! Аааааа! Ааааааа!

— Хах!

— Аааааа!

— Хах!

— Аааааай!

— Хах!

— Аааай!

— Хааа!

— Ааай!

— Хаа!

— Аай!

— Ха!

— Ай!

— Ха!

— Ааааа... ой... милый... не могу...

— Ха!

— Ой... не... мо... гу...

— Ха!

— Ой... как...

— Ха!

— Ой...

— Ха!

— Ой...

— Ха!

— Ой...

— Ха... Ааааааамммммааааа... амммммааа... ооммм... мммм...

— За... и... нька... мммой...

— Ммммм... ооомммм... мммм... оммм... оаааммм...

— Ко... тик...

— Омммм...

— Све... тик...

— Мммм...

— Котик...

— Ой...

— Котик...

— Ой...

— Котик мой. Как хорошо с тобой...

— Ой...

— Милый...

— Ой... полезли... иди... ой...

— Не утони смотри...

— Фууу... не могу...

— Подвинься... ой! Течет...

— Фууу... ты обалденная женщина... фууу...

— Милый мой котик...

— Оооой... блаженство... ложись сюда...

— Волосы не намочи мне... оп-ля... ох!

— Хорошо как...

— Котик...

— Давай свет погасим и заснем?

— В воде?

— Ага...

— Да ты что. Размокнем все. Отклеится твоя пушечка...

— Ха, ха, ха...

— Я не утопила тебя?

— Еще нет...

— Просторная у меня ванна?

— Еще бы...

— Устал, работничек?

— Ты знаешь, пальцем шевельнуть не могу...

— Так быстро?

— Фууу...

— Ну да, ты же в очереди настоялся... бедненький...

— Я щас в этой водичке растворюсь...

— Выпить хочешь?

— Слегка...

— Ну, лежи, мокни, а я приду щас... оп... помоги...

— Давай... ага...

— Порядок...

— С такой грудью в Голливуде сниматься надо...

— Ничего, да?

— Шикарная грудь...

— Для сорока двух лет нормально.

— Что, тебе сорок два?

— Ага...

— Никогда б не подумал...

— Мне тоже не верится...

— А попка прелесть какая... кругленькая...

— И попка ничего... ну, я побежала...

— Ты разведи вермут водой холодной...

— Ладно...

— Ой... где тут...

— Вадик! А чаю не хочешь?

— Нет! Господи... ну и акустика...

— А то смотри, он тепленький!..

— Нет, спасибо!

— Как хочешь... щас... вот он...

— Тари-ра-ра-рааам... тари-ра-ра-рааам...

— Что?

— Ничего...

— Что ты говоришь, котик?!

— Ничего!

— Аааа... несу тебе... вот...

— Ну, замечательно... ты не замерзла?

— Нет пока.

— .........ммм..........холодненький..............чудно.

— Допивай и пошли в кровать.

— А ты в ванну не хочешь?

— Лучше потом. Давай полежим немного.

— ..........................спасибо, прелесть моя...

— Пожалста. Пошли... вылезай...

— Дай мне руку... вот...

— Давай спинку вытру тебе...

— Красивое полотенце.

— Китайское. Таких щас не купишь.

— Спасибо... вот хорошо... бежим...

— Ой...

— Что такое?

— Кулька скребется... я щас пущу ее...

— Давай... не видно что-то...

— Да вон... прямо...

— Ага... ой, хорошо как... шикарное ложе...

— Замерзла, милая? Проходи...

— Люд, а почему ты под теплым одеялом летом спишь?

— А мне не жарко.

— Тут одна подушка...

— Щас другую дам...

— Как, дождик идет там?

— Нет. Кончился.

— А телевизора у тебя нет?

— Не-а. Сломался. В ремонт отдала.

— Понятно...

— Вот подушка...

— Ложись.

— Ой... бррр... согрей меня...

— Иди поближе...

— Ой... ты теплый такой...

— Замерзла... девочка моя...

— Тепленький... у тебя такая кожа нежная...

— У тебя тоже...

— Слушай, Вадик, а ты был женат?

— Мы не расписывались.

— Почему?

— Да просто она не хотела.

— И детей не было?

— Нет. Она аборты делала.

— Давно разошлись?

— Давно. Лет шесть назад...

— А я только год как одна живу.

— Вы долго прожили с ним?

— Двенадцать лет.

— Много... прижмись... вот так...

— А у тебя какая она была?

— В смысле?

— Ну, симпатичная?

— Да.

— А работала кем?

— Микробиолог.

— Это первая женщина у тебя была?

— Да нет, что ты...

— А первая кто у тебя была?

— Да студентка одна. В общаге жила... А у тебя?

— Тоже студент. На практике когда были...

— Ну, согрелась?

— Ага...

— Какие волосы у тебя мягкие... вот какие...

— Котик...

— Фууу... ааа...

— Что такое?

— Да вспомнил про очередь эту пакостную... черт побрал бы...

— А что такого?

— Да зря стоял, выходит...

— А ты действительно для приятеля стоял?

— Да нет... Для себя...

— Значит, соврал мне... врунишка...

— С другой стороны — американские. Понимаешь...

— Да, они хорошие... смотри какие мышцы у тебя...

— Думал, что сегодня куплю...

— И животик упругий... смотри как... ой, а тут что...

— Я ведь прошлую ночь на лавочке ночевал...

— Бедненький... как же так... слушай, а почему яички всегда холоднее члена?

— Не знаю...

— А тут наоборот... тепло...

— А у тебя тоже там тепло...

— Положи сюда руку...

— Нежность какая...

— Поцелуй меня...

— Какие у тебя губы... мягкие-мягкие...

— Ой... опять встает... так здорово...

— Нежная моя...

— Ой... какой толстенький...

— Милая...

— Вадик...

— Аааах... ммм...

— Сними одеяло...

— Прелесть моя...

— Поднимись повыше...

— Ой, ну зачем, Люд... ой...

— ...........................................

— Оммм... ой... аааа...

— ...убери колени...

— Люд... ну что ты... я не достоин...

— Ооой... Люлечка... ой... ооо...

— Прелесть... ой... прелесть моя...

— Аааах... ой... милая... моя...

— Милая... милая моя...

— Ой... ой как... ооох...

— Люлечка... Люлечка... Люлечка...

— Люлечка... прелесть... ты прелесть...

— Милая... ой... это невыносимо...

— Солнышко... я умираю... ой...

— Ой... дорогая... ооох... оооха...

— Милая... я умру сейчас... умру...

— Люда... я не могу... давай, давай скорее...

— Ну давай, давай скорее... Люд...

— Давай сзади...

— Как хочешь... прелесть...

— Подожди... вот так... ага...

— Ты измучила меня...

— Выше, выше... ооох... он у тебя сладкий, как апельсин...

— Аха.

— Ха...

— Аха...

— Ха...

— Ааах...

— Хаа...

— Ааах...

— Хаа...

— Аааах...

— Хаа...

— Аааах...

— Хаа...

— Аааах...

— Хааа...

— Ааааах... ааааах... мала... чик... мо..й...

— Хааа...

— Ааааах...

— Хах...

— Ааах...

— Хоаа...

— Ааах...

— Хаа...

— Аааах...

— Хааа...

— Ааах... ой... ааах........ко... ти... к...

— Ха...

— Аааах...

— Хаах...

— Ааах...

— Хаах...

— Аааах...

— Хааах...

— Аааах...

— Хаах...

— Ааааааах... ой... ой... о!!

— Хах!

— Хах!

— Хах!

— Аааах...

— Хах!

— Ааах...

— Хах!

— Хах!

— Хах!

— Ааааа...

— Хах!

— Хах!

— Аааааа...

— Хах!

— Ой... мальчик мо... и... ой!

— Хах!

— Ооох...

— Хах!

— Ооох...

— Хах!

— Хах!

— Аааах...

— Хах!

— Оооой! Ой! Ооооой! Аааааа! Аааааа! Ааааааай! Ааааааай! Ааааай!

— Хах!

— Ооооой! Ооооой! Мальчик! Ой! Не могу! Ой! Ой! Ааааааааа! Аааай!

— Хах!

— Оооой!

— Хах!

— Ой... не... могу... ой...

— Ха!

— Оой!

— Ха!

— Ооооой...

— Хаа!

— Оооой... не... мо... гу...

— Хах!

— Ооой...

— Хааа!

— Ой! Ой! Ой! Оооой! Ааааай! Ааааааай! Ааааа! Ааа! Ааааа! Ааааа! Ааааа!

— Хах!

— Аааа!

— Хах!

— Аааай!

— Хах!

— Ааай!!

— Хах!

— Ааай!!

— Хах!

— Ааай! Ааай!!

— Хаах!

— Ооой...

— Хах!

— Хах!

— Ва... дик...

— Хах!

— Вадик...

— Ха!

— Ва... дик...

— Ха!

— Вади...че... к...

— Ха... аааам... аммммм... аааа! ааааам... ааам! ааа! аааааа..

— Ко... тик...

— Аааам... амммм... мииилая... мммм...

— Котик...

— Миилая... ммм...

— Вадик... ласковый мой...

— Оооммммм... оммм...

— Родной мой...

— Ой... ты прелесть...

— Ты тоже прелесть...

— Обалденно... ой... сил нет... прелесть...

— Котик мой... работничек...

— С ума сойти... ой... фуууу...

— Я щас приду.

— Фууу... Фууу...

— Вадик! Вадик! Ты что, спишь, что ли?

— А? Господи... прямо провалился куда-то... фууу...

— Котик мой. Устал?

— Да нет, просто... транс какой-то... фууу...

— Я тоже, вообще-то, как-то это... ты такой активный.

— Нет, я щас просто в трансе в каком-то...

— Ой, как тут тепло. Милый мой...

— Фууу... ты очень сексуальная женщина.

— Мерси.

— Ой... обними меня...

— Устал, котик мой...

— Устал...

— Ну, спи, радость моя... спи...

— И ты тоже... не уходи от меня... прелесть...

— А я с тобой. С тобой...

— Оооох... как хорошо... сон какой-то, прямо..

— Спи... котик мой...

— Уааааах... поцелуй...

— ... котеночек.

— Ой... фуууу... ааах...

— Ой... фууу... Фу ты... Люд, сколько время? Люд! Люд!

— Что... а?

— Люд! Час который... который час?

— Не знаю... вон там стоят... чего ты проснулся... ой...

— Где... где часы... восьмой час?!

— Куда ты спешишь-то...

— Да перекличка... черт... я и забыл совсем, что там переклички... и ночью, наверно, была... черт! А где трусы мои?

— Там где-то...

— Опоздал... очередь прошлепал... лапоть...

— Да что ты... господи... рань какая...

— Вот они... думал ведь все время...

— Погоди... Вадим...

— Да чего погоди! Может, там уже очередь моя!

— Да погоди ты, дурачок! Ложись!

— Ты что, с ума сошла? Лучше б вчера напомнила! А брюки?

— Иди сюда!

— Что?! Я же опаздываю!

— Никуда ты не опаздываешь.

— Почему?

— Потому что сегодня мы не торгуем.

— Кто — мы?

— Мы. Работники универмага «Москва».

— При чем здесь универмаг «Москва»?

— При том, котик, что продажа организована нашим универмагом... уууаааах... у нас учет сегодня по всем отделам...

— Ну и что?

— Да ничего. Ложись спи. А послезавтра я тебя проведу на склад, выберешь какие угодно...

— Постой... а ты же говорила, что ты экономист?

— Я пошутила, котик. Прости. Я техникум торговый кончила. А в институте не смогла учиться. И муж не советовал...

— А где ты работаешь?

— В «Москве».

— Кем?

— Заведующей сектора.

— А очередь? Не пойму ничего... там же очередь стоит...

— Да пусть стоит. Они до послезавтра стоять будут.

— А ты что... имела к этому какое-то отношение?

— Ну да, да, да! Какой ты непонятливый! Мы торгуем, мы! Мои девочки и я! Просто я вчера перед дождем ушла пораньше.

— Так это ты там, да?

— Я, я... ложись...

— Господи... ну это вообще!

— Ложись, Вадик. Всю ночь тер меня, а теперь спать не даешь.

— Так значит, сейчас просто нет никакой продажи?

— Нет, нет! Весь товар идет на склад до послезавтра... не успели мы до учета продать... там штук триста еще...

— А они точно американские?

— Точно... ляжешь ты или нет?!

— Ложусь, ложусь... слушай, а если у вас учет, почему ты дома?

— Я на больничном.

— Понарошку?

— Конечно... пускай без меня икру мечут... влипли, пусть и выкручиваются...

— Тепленькая моя... подвинься...

— Я тебе вчера сказать хотела, да забыла после...

— А зачем же ты наврала мне, что ты экономист?

— Да так просто... сразу поняла, что ты парень интеллигентный... знаешь как...

— Глупышка... какое это имеет значение... прелесть моя...

— Обними меня...

— Чудачка... такие неожиданности... прямо необычное лето...

— Парад планет, чего ж ты хочешь...

— Да...

— Оооой... спи, котик... потом встанем, я тебе цыплят табака сделаю...

— Сплю...

— Любишь табака?

— Люблю...

— Спишь?

— Сплю, сплю...